Новый дневник грабителя - [7]

— Боже, опять старая песня. Сменил бы пластинку, — вздыхает Олли. — Смотри, пошел вызов… А, нет, включился автоответчик. Оставлю ему сообщение. Привет, Роланд, хочешь перепихнуться? Только имей в виду, мы все еще ошиваемся на улице. — Заметив, что я мотаю головой, Олли недоуменно моргает. — Погоди, что опять не так?

— Да нет, мне понравилось.

— И что собираешься делать?

— Ну, с Роландом, конечно, было бы проще, но мы справимся и без него. Я знаю, где что находится. Готов?

— Э-э… готов, — безучастно произносит заметно сникший Олли.

— Помнишь про кусачки?

— Угу.

— Тащи их сюда.

— А-а, я, это… понял тебя. Знаешь, у меня их нет.

— Почему нет?

— Потому что ты сказал, что ворота нам откроет Роланд, — с головой выдает себя Олли.

— Стало быть, с памятью у тебя все в порядке! — коршуном налетаю на него я.

— В смысле? — тупит Олли.

— Ты прекрасно помнил о сегодняшнем деле!

— То есть?

— Да ну тебя совсем, — морщусь я. — Ну хоть одеяло-то ты взял? Про одеяло не забыл?

— А-а, одеяло. — Олли озабоченно хмурит лоб. — Знаешь, что я сделал?

— Не взял одеяло?

— Типа того. Выкинул его, чтобы освободить место для калориферов.

— Обалдеть. И как теперь перебираться через колючую проволоку без одеяла? Мы же исцарапаемся до смерти!

— Можем отказаться от этой затеи, — предлагает Олли.

— С твоей гражданской позицией наша страна никогда не стала бы великой державой, — назидательно говорю я. — Нам всего-то придется перелезть через верх, как сделали мой дед и его брат во Вторую мировую.

— Да-а? — удивляется Олли. — И что, остались в живых?

— Разумеется. Им-то нужно было перебраться через низкую стену казармы. А следующие три года они шкерились под лестницей у моей прабабки. Сам понимаешь, пули там свистели не часто.

— Так кто полезет? — осведомляется Олли, нервно поглядывая на зловещие металлические колючки.

— Вот что: бросим жребий. — Я достаю из кармана монетку и подкидываю ее в воздух. — Твои пожелания?

— Свалить отсюда.

— О’кей, если решка — уходим, — соглашаюсь я, ловлю монету и накрываю ее ладонью в перчатке.

Даже не могу сказать, от чего больнее: от десятков острых как бритва колючек, впивающихся в лопатки, или от того единственного шипа, который проткнул джинсовую материю и уперся мне в мошонку. Пожалуй, шип все-таки страшнее, хотя и не намного.

Ненавижу продираться через колючую проволоку. Это препятствие — одна из трудностей моей работы и причина, заставившая меня убить добрых три часа на то, чтобы смастерить из нескольких сшитых вместе одеял плотный защитный мат, который можно набрасывать на проволоку. Правда, он не слишком толстый, и какая-то из колючек все равно проколет его, зато вполне убережет от полусотни других, что цепляются за одежду и царапают кожу, когда ты пытаешься проползти через каждый новый виток.

Сегодня, увы, я без щита. Колючки кусают со всех сторон: плечи, бока, бедра, руки, спина… Вскоре мою задницу уже можно оборачивать целлофаном; в витрине мясной лавки она смотрелась бы вполне уместно. К счастью, куртка у меня на подкладке, а джинсы почти новые, иначе моей бедной, никчемной шкуре пришлось бы гораздо хуже. Тем не менее к тому времени, когда пытка заканчивается и я повисаю на стене с другой стороны, все, о чем мечтается — это укол от столбняка, теплые объятия школьной медсестры и минет в ее же исполнении.

Я собираюсь разжать руки и рухнуть в непроглядный мрак, укрывающий территорию склада, но внезапно сзади меня подхватывают чьи-то руки.

— Все, я тебя держу. — Олли аккуратно ставит меня на твердую землю и стряхивает мусор с моей куртки.

Я изумленно таращусь на него и прикидываю, где облажался. Неужели я заплутал среди колючей проволоки и развернулся на сто восемьдесят градусов или просто свернул за угол? Может, пока я продирался через колючки, склад перенесли в другое место? Может, все эти годы Олли ждал удобного момента, чтобы познакомить меня со своим братом-близнецом?

Видя мое недоумение, Олли (или его брат) поясняет:

— Вон та дверка была открыта. — И указывает большим пальцем за спину.

Я оглядываюсь на ворота (те самые, запертые) и вижу в них небольшую дверцу, которая распахнута настежь. Затем осматриваю свои руки и ноги. Господи, когда же эти ленивые ублюдки из «Майкрософта» сделают так, что комбинация «Ctrl+Alt+Z» будет действовать в реальной жизни?!

— Слушай, давай покончим с этим побыстрее, — ворчу я и, обойдя вокруг Олли, направляюсь к воротам.

Внушительный навесной замок с внутренней стороны ворот презрительно улыбается мне в лицо.

— Надеюсь, ты не выкинул из фургона ножовку? — взываю я к Олли.

— Нет, конечно. Лежит под водительским сиденьем. Ты что, за идиота меня держишь? — оскорбляется товарищ.

Есть такая поговорка: если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. Правда, с воротами и колючей проволокой, она не совсем сработала, но это только потому, что я не ходил весь день по пятам за Роландом и не проверял наш фургон каждые пять минут, чтобы убедиться в наличии всех нужных инструментов. Теоретически мне следовало винить себя в той же мере, что и Роланда с Олли, ведь, хорошо зная обоих, я доверил им часть задания. Впрочем, этот факт я пока признавать не намерен. И все же вспомните, сколько судов потеряла королевская флотилия лишь из-за того, что болван вроде Олли, которого капитан отправил на марсовую площадку, нежился на солнышке, вместо того чтобы следить за испанскими кораблями!