Новые парижские тайны - [19]

Мы по-прежнему без белого сигнального огня. Зажигаем красный.

— А если будет встречное судно?

— Это запрещено. Утром пропускаются те, что идут вверх по течению. После обеда — те, что идут вниз.

Слева по борту приближаются неровные скалы. Грохот. Это мы со всей силой врезались в них. И вот уже у меня перед лицом проплывают перила. Снова грохот. Нас кидает из стороны в сторону, как пьяных, и мне никак не удается нащупать ручку газа, чтобы сбросить скорость.

Есть! Мы останавливаемся. Держим военный совет. Жена, взяв фонарь, высаживается на бечевник. Она пойдет впереди и будет освещать нам путь, вернее, служить нам ориентиром, поскольку красный фонарь света не дает.

Мне казалось, мой катер никогда еще не летел с такой скоростью. А ведь я, как могу, сбрасываю ход. Жена едва поспевает за нами.

— Живее!.. Ты заслоняешь рукой фонарь!

Я вижу только одно — красноватого светлячка, бесформенную тень, скачущую по перегородке. К тому же идет дождь. Каменный свод всюду пропускает воду, которая водопадами устремляется вниз. Кажется, будто над головой у нас течет сама Марна.

Так продолжается больше часа. Жена по-прежнему бредет по колено в грязи. Скользко, она падает, встает, снова идет, а я, не ведая обо всем этом, покрикиваю:

— Живее!.. Лампу выше!.. Черт возьми, ты что, не можешь идти быстрее?..

Чтобы не сбиться с пути, она скользит рукой по перилам, и через полчаса кожа у нее на ладони нестерпимо горит.

Но вот впереди просвет в форме полумесяца. Скорее даже какое-то свечение. Я нажимаю на газ. Ревет мотор. Свет становится все ближе, мы видим, как он отражается в окружающей нас со всех сторон воде, его лучи ласкают нас.

Солнце! Зелень! Идеальный безлюдный пейзаж. Из туннеля показывается моя запыхавшаяся жена: в руке у нее фонарь, кожа на ладонях содрана — она просит йод.

Речники же остаются там со своими лошадьми по целых пять часов. Я спросил:

— Почему было не повесить под сводом несколько электрических лампочек?

Должен признаться, мои слова вызвали снисходительные взгляды. Электричество? А еще что? Может, открыть американский бар? На половине шлюзов во Франции в камерах нет лестниц. Представьте себе две ослизлые, без единой шероховатости стены высотой от четырех до восьми метров. Как подумаешь, что будет, если кто-нибудь упадет туда!.. Да и без этого поднимающееся судно оказывается на самом дне этой расщелины. Правилами же предусматривается, что оно должно выделить одного человека для оказания помощи в маневрировании воротами и затворами.

Тут нужно быть акробатом. Или тогда уж вы останавливаетесь, не доходя до шлюза, высаживаете на берег этого человека и снова двигаетесь вперед.

В таких условиях трудно не выпачкаться. Вы, кажется, уже получили из моих слов кое-какое представление о нашем гардеробе. Так вот, как-то, пересекая плато Лангр, мы оказываемся в одной восхитительной деревушке и решаем позволить себе роскошь отобедать в маленьком ресторанчике. Судно мы оставляем на канале. Входим в бистро.

— Крепежный лес? — задает вопрос хозяин.

— Что?.. Не понимаю!..

— Я спрашиваю, ты не крепежный лес перевозишь? Ты ведь с канала?..

— Да, но я ничего не перевожу.

— Порожняк? Не зафрахтовался?

— Прошу прощения! Но я тут с небольшим прогулочным судном.

— Извини! Так и нужно было сказать! Ты лоцман у англичан…

Клянусь, все так и было. Более того, могу поклясться, что мне это даже польстило.

Шалон-сюр-Сон. Сейчас еще только апрель. Вот уже месяц, как мы с женой живем на судне, а Буль с собакой в палатке. Бывало, под утро та вся покрывалась инеем. На Плато у нас в бочонке трижды замерзала вода. Однако ни у кого из нас не было даже насморка!

Макон, Лион… Шлюз де ля Мюлатьер… За ним — Рона. В редких местах скорость течения в ней не превышает десяти километров в час. Под арками иных мостов она достигает двадцати пяти и тридцати километров.

Нас беспокоит другое. Здесь мы расстаемся с нашими баржами, речниками, моторными судами и судами на конной тяге — со всем тем, что составляло до этого нашу жизнь на воде.

Вокруг только чудовищные пятидесятиметровые буксиры с надстройками, как у морских судов. Восемьсот лошадиных сил! Их приводят в движение два огромных колеса, расположенные по бокам. Настоящие апокалипсические звери, тянущие за собой четырех-пятисоттонные шаланды.

— И знаете, — говорит мне шлюзовой смотритель, — не везде они могут подняться вверх по течению. Есть участки в десять, двадцать, тридцать километров, на которых буксиры уступают место туерам[16]. Под водой проложен трос. Туер подтягивается по этому тросу.

А тут мой жалкий катерок в три лошадиные силы!.. Приключение уже началось. Один яхтсмен вручил нам десять страниц машинописного текста — они-то и послужат нам путеводителем.

«Между 24-м и 25-м километрами — опасные скалы. Взять правее.

На 25-м километре держаться середины реки, затем прижаться к левому берегу. Сильные водовороты.

На 26-м километре — скалы и песчаные отмели. Судоход — на треть реки справа. Обойти водовороты и…»

Вот, пожалуй, все, что я могу вам сказать. Мы пересекли великолепный край. По левую руку угадывались очертания Вьена, Кондриё, других городов. По правую — горы. И знаменитые виноградники.