Новые марсианские хроники - [31]

Эти нелепые фантастические видения смешили и самого старшего сержанта. Безумно хохоча, кашляя и снова хохоча, он поливал из пулемётов свинцовые, как и сами пули, облака, рычал как зверь и отчаянно ругался, выбирая самые богохульные, самые непотребные ругательства.

И всё же старший сержант прозевал своей «звёздный» час. Пока он, сидя в кресле с биноклем в руках, спал, к северной оконечности острова подошёл военный катер. Команда сошла на берег, и вскоре командиру катера доложили, что на острове никого нет, если не считать странного человека в бушлате без погон, который обложившись оружием крепко спит на плацу в кресле, поставленном на стол.

Вояку разбудили, отчего он немедленно впал в дикую ярость. Старший сержант хрипло выкрикивал угрозы, норовил лягнуть кого-нибудь из матросов и даже кусался. Принялось вояку привести в чувство. После нескольких очень болезненных ударов он присмирел и вскоре выказал желание поговорить с командиром.

Как следует обыскав, старшего сержанта отвели к командиру дивизиона, и там он наконец понял, что произошло.

— Кто такой?! — заорал майор.— Почему в таком виде?!

Начальственный окрик подействовал на вояку благотворно. В голове у него словно сработал какой-то механизм, и взгляд старшего сержанта мгновенно просветлел. Выражение лица его снова сделалось осмысленным, на губах заиграла счастливая улыбка, а руки сами по себе вытянулись по швам. Скорее почувствовав, чем разглядев перед собой старшего по званию, вояка встал по стойке смирно и чеканно отрапортовал:

— После успешного отражения противника в районе западного побережья острова…

Но майор не дал ему договорить.

— Почему в таком виде, я спрашиваю?! — повторил он вопрос.

— После успешного отражения противника…— снова начал старший сержант и от волнения сбился.

— Ладно,— сообразив, что так ничего не добьётся, отмахнулся майор.— Где твоя часть?

— После успешного…— упорно повторил сержант, и майор поморщился. Он повернулся к своему заместителю, отдал приказ осмотреть весь остров и только после этого снова обратился к замолчавшему старшему сержанту:

— Должность, звание у тебя есть? — брезгливо разглядывая вояку, спросил он.

— Командир отделения,— радостно рявкнул старший сержант. К этому времени в голове у него окончательно прояснилось, и он наконец вспомнил, кто он, и что от него требуется.

— Ладно, примешь отделение. У меня как раз вчера убило сержанта,— проговорил майор и жестом показал, что разговор закончен.

Этим же вечером тщательно выбритый, в новом с иголочки обмундировании старший сержант построил своё отделение на плацу для ознакомления с личным составом.

— Итак,— браво расхаживая перед строем, начал он.— В первую очередь у нас должна быть железная дисциплина. Весь мир держится на дисциплине, и если никто не будет её нарушать, всё будет в полном порядке. И запомните самое главное: с сегодняшнего дня я вам и отец, и мать, и командир, и император. Если вы это не запомните, я всегда напомню, но это будет очень жестокое напоминание. Всё ясно? Для вас я император…

Владимир Ильин Последний гвоздь

Так, а теперь мне нужен гвоздь… Где же он, гад?.. А, вот, в дырку за подкладку кармана провалился. Иди-ка сюда, мой драгоценный!..

Я поднёс его к самому носу и оглядел со всех сторон так, будто никогда в жизни не видел гвоздей. Хм, гвоздь как гвоздь. Трёхдюймовый, с массивной шляпкой, из нержавеющей стали. Из тех, что на любой стройке буквально валяются под ногами. Потому что стoят они — копейки.

Но для меня данный экземпляр представлял особую ценность. И не потому, что стоимость его многократно возросла в результате транспортировки на расстояние в десятки миллионов километров.

Им я должен был закончить работу длиной почти в десять лет.

Десять лет адского труда в стоградусные морозы, в песчаные бури, почти без отдыха и выходных — и всего один гвоздь.

Сто с лишним человек, полегших костьми на этой проклятой стройке,— и всего один гвоздь.

В моей жизни было немало моментов, когда душа выворачивалась наизнанку, но никогда я не распускал нюни. А сейчас, вертя в сведённых судорогой пальцах этот последний гвоздь, я чувствовал, как на глаза мои сами собой наворачиваются слезы.

Неужели сейчас всё закончится и больше не надо будет думать о том, чтo предстоит сделать завтра?! И неужели только этот тонкий кусочек стали отделяет меня от свободы, от Земли, от жизни?!..

Ладно, расслабься. А то, чего доброго, от предвкушения счастья отбросишь копыта. Как наркоман, дорвавшийся до «травки» после долгого воздержания.

Я не глядя нашарил рукоятку молотка и принялся за дело. Последнее моё дело на Марсе.

Как всегда, пришлось попотеть. Вбивать гвозди в условиях малой силы тяжести — занятие, подходящее только для мазохистов. Потому что даже самый могучий удар молотком (а точнее, кувалдой, с учетом размеров) продвигает гвоздь не больше чем на миллиметр. Вот и прикиньте, сколько ударов потребуется, чтобы вогнать в металлопластовую плиту трёхдюймовый гвоздь, даже если все эти удары придутся именно по гвоздю, а не по вашим пальцам…

Конечно, если бы мы были обычными работягами, то те, кто снаряжал нашу бригаду, наверняка позаботились бы включить в комплект оборудования всякие крутые инструменты. Например, монтажные пистолеты. Чтобы мы тут не махали кувалдой до умопомрачения, словно дистрофики, вознамерившиеся стать здоровее Шварценеггера.