Новое японское кино. В споре с классикой экрана - [41]
Первым кинематографическим опытом в этом жанре стал фильм Фукасаку Киндзи «Черная ящерица» («Куро токагэ», 1968), снятый по сценарию Мисима Юкио. Культовый писатель был буквально очарован романом Эдогава, написанным еще в 1934 г., и мастерски адаптировал его сначала для театральных подмостков, а затем и для кино. Это – история о воровке и убийце по кличке «Черная ящерица», которая специализируется на похищении драгоценностей, а в свободное время собирает у себя дома оригинальную коллекцию скульптур в виде забальзамированных трупов своих любовников обоих полов.
Фильм, ныне считающийся шедевром кэмпа, впечатлял не только своим экстравагантным сюжетом, но и оригинальным декором, включающим фрагменты иллюстраций Обри Бердслея к «Саломее», а также интенсивной цветовой гаммой в стиле Марио Бавы. Но главным было даже не это, а то, что роль демонической соблазнительницы играл трансвестит Маруяма Акихиро (сценическое имя Мива Акихиро. – Е.К.), выступавший в кабаре в образах Греты Гарбо, Марлен Дитрих и прочих икон гей-культуры45. А вдобавок к этому в качестве одной из «скульптур» в коллекции «Черной ящерицы» предстал и сам Мисима. Картина имела большой успех, и на следующий год Фукасаку и Маруяма сделали вместе еще один фильм этого же жанра – «Дом черной розы» («Куро бара-но яката», 1969).
В 1969 г. стиль эрогуро уже прочно утвердился на японских киноэкранах благодаря культовому фильму одного из самых ярких режиссеров того времени Масумура Ясудзо «Слепое чудовище» («Модзю», 1969). В нем явно прослеживаются сюжетные параллели с «Черной ящерицей». И это естественно, поскольку картина также создавалась на основе нескольких историй, написанных Эдогава в 1931—1932 г. Другим источником вдохновения, по собственному же признанию режиссера, для него стал роман Джона Фаулза «Коллекционер» и его экранизация, сделанная Уильямом Уайлером в 1965 г.
«Слепое чудовище» («Модзю», 1969)
Картина Масумура рассказывает о любви слепого скульптора Митио к молодой девушке-модели Аки, которая постепенно превращается в историю безумия и смерти. А все начинается с того, что одинокий мастер, помешанный на идее тактильного искусства и ставящий превыше всего наслаждение женской красотой через ее осязание, похищает фотомодель Аки и жестоко насилует у себя в мастерской посреди гигантских скульптур обнаженных женщин и отдельных фрагментов вылепленных им женских тел. А затем начинает ваять и ее прекрасную фигуру. Постепенно сама девушка влюбляется в своего насильника.
Далее идет история «Черной Орхидеи» на японский лад – героиня постепенно познает прелесть садомазохистских игр: боль вызывает у нее наслаждение, и мало-помалу игры становятся все более опасными – связывание переходит в порку, затем в ход идет нож, и заканчивается всё тем, что сумасшедший любовник четвертует свою подругу и кончает с собой.
Фильм полон откровенных сексуальных сцен, в нем много жестокости и характерного для японцев натурализма, но этот негатив во многом отходит на второй план на фоне великолепной игры актеров, сложнейшей работы художника Мано Сигэо, создавшего сюрреалистическую обстановку студии Митио, и саундтрека в стиле музыки эпохи барокко композитора Хаяси Хикару. Но самый высший класс художественного мастерства демонстрирует, конечно же, сам режиссер: он искусно поддерживает напряженную атмосферу от первого до последнего кадра в этой камерной истории, происходящей в интерьере студии героя, меняя по ходу сюжета жанры, начиная с триллера, далее переходя к любовной истории и завершая ее шокирующим финалом. Джек Хантер, автор известной книги «Эрос в аду: секс, кровь и безумие в японском кино» именует «Слепое чудовище» «провокационным шедевром» и замечает, что этот фильм может служить воплощением идеи Жоржа Батая о том, что «сексуальный союз – это фундаментальный компромисс, дом, построенный на середине пути между жизнью и смертью»46.
Несколько в ином ключе подошел к сюжетам эрогуро другой прославленный японский режиссер, Исии Тэруо, ставший одним из пионеров этого жанра в кино, за что его даже называют «кинодьяволом во плоти»47. Он начинал с увлечения творчеством своего коллеги по студии «Синтохо» – Накагава Нобуо и сумел «подыскать творческий и оригинальный подход к открытым Накагавой горизонтам и совместить индивидуальный подход к жанру с изобразительной выразительностью»48. Подогреваемый чувством творческого соперничества, Исии даже снял на этой студии в 1999 г. свой ремейк «Ада», наполненный сатирическими мотивами. И он был не одинок в своем стремлении обойти своей изобретательностью классика жанра. В 1979 г. прославленный мастер киноэротики Кумасиро Тацуми также создал свой «Ад». Но ни та, ни другая лента сравнения с шедевром Накагава не выдерживают. Зато дерзкая и скандально известная картина Исии «Кошмарные уроды Эдогава Рампо» стала достойным конкурентом «Ада» в категории «лучший японский хоррор века»49.
Так считают критики в наши дни, но в Японии в те годы картина была принята публикой достаточно прохладно и коммерческого успеха не имела. А после этого цензура и вовсе ополчилась на режиссера. И причина тому заключалась не только в избытке обнаженной плоти и крови, которыми почти всегда изобилуют работы мастера. Достаточно вспомнить его серию картин под общим названием «Садизм сёгуна. Радость пытки» («Токугава онна кэйбацу-си», 1968), в которых Исии изучает и наглядно иллюстрирует историю истязаний и пыток в Японии с древних времен. Как заявил сам режиссер: «Я зашел максимально далеко в показе секса и насилия… мне самому было интересно, насколько смогу раздвинуть рамки приличия»
