Новая жертва - [26]

 —  И давно у тебя умер муж? —  спросил Жука.

 —  Не будем об этом, хорошо? —  несколько нервно и как-то слишком уж торопливо отозвалась Элена.

 —  Не будем так не будем, —  согласился Жука. —  Как скажешь.

 Прощаясь, они договорились о новой встрече.

 Новое знакомство грело душу обоим.

 Ана сидела у Китерии и они тоже разговаривали о детях.

 —  Я его только один раз на руках подержала, —  чуть не плакала Китерия. —  А потом и след его потерялся. Где живет мой мальчик? В каком городе? Не знаю!

 В душе Китерии ныла незаживающая рана. Даже она, избравшая для себя самую древнюю профессию в мире, не только продавала свое тело, но и познала любовь. Любила она весельчака-балагура, который захаживал к ним в заведение, весельчака —  перекати-поле, который жил то там, то здесь. И тогда Китерия решилась родить от него ребенка. Она знала, что любимый ее в один прекрасный день исчезнет, и ей захотелось, чтобы с ней остался плод ее любви. Если женщина чего-нибудь захочет, она этого добьется непременно. И Китерия забеременела. Возлюбленный ее в самом деле вскоре простился со всеми и уехал в другой город. А она спустя положенное время родила. А когда родила, испугалась. Испугалась всего – и своей профессии, которой через какое-то время люди будут мальчику глаза колоть. И того, что на руках у нее парализованная мать, которую она кормит, а тут еще один рот... Словом, думала Китерия, думала, плакала-плакала и отказалась от своего малыша. А когда одумалась, не спя по ночам и слыша, как он ее зовет плачем к себе, побежала обратно в роддом, и там выяснилось, что сперва отправили ее мальчика в один детдом, потом в другой, а потом его, кажется, усыновили и увезли в неизвестном направлении. Новые родители не сказали куда, обрубили все концы, отрезали прошлое. С тех пор и не заживает рана Китерии, с тех пор и слышит она порой по ночам, что зовет ее к себе маленький сынок...

 Поплакала Китерия, рассказывая свою историю. Поплакала с ней и Ана. А когда они обе наплакались, Китерия сказала:

 —  Ты мне свою тайну доверила, я —  тебе. Но на твоем месте, Ана, я не стала бы вмешивать в эти дела детей! Мало ли что бывает, но они-то тут при чем?

 —  Нет, Китерия, —  жестко ответила Ана. —  Я решила, что в моем доме больше не будет лжи. Сначала я скажу все детям, а потом —  Марселу.

 —  Отомстить хочешь? —  спросила Китерия.

 —  Может, и так, —  согласилась Ана. —  А что? Я ведь тоже не святая.

 Вечером она собрала детей и сказала:

 —  В последнее время у нас с вами было немало тяжких испытаний, но они только сплотили нас. Долгие годы у меня на сердце лежал и еще один тяжкий груз. Я хочу от него избавиться. В моей жизни был еще один мужчина, кроме Марселу, и для одного из вас Марселу не отец. Но мать у вас одна, и она вас любит больше жизни, поэтому мы все будем вместе. Так, дети мои? —  и Ана крепко обняла двух своих птенцов за плечи, а Карина сама прижалась к ее груди.

 Тяжелому испытанию подвергла Ана своих детей. Каждый задумался: а вдруг его отец находится где-то далеко-далеко, неведомый, неизвестный отец? Каждый из ее детей будто осиротел.

 На другой день Ана отправилась на мясокомбинат, чтобы сообщить столь долго хранимую ею тайну Марселу. Когда она вошла в кабинет, то увидела там всех владельцев пиццерий и кафе, принадлежащих семейству Феррету и снабжаемых мясокомбинатом. Их собрали на совещание. Речь шла о новых правилах поставок. Не пригласили на совещание только ее одну. Ана поняла, что война ей объявлена. Но ей ли бояться войны? Ей, которая стоит сейчас на обломках прожитой жизни?!

 После совещания она задержалась в кабинете.

 —  Видишь, вышло к лучшему, что мне понадобилось с тобой поговорить. Заодно и на совещании побывала.

 —  Андреа ошиблась, —  пробормотал нехотя Марселу. —  Ты, наверное, насчет перевода детей, но мы с Сандру уже обо всем договорились.

 —  Знаю, они мне уже рассказали, —  сказала Ана, садясь. —  У меня к тебе другой разговор. Если я с тобой не поговорю, могу умереть.

 —  Не преувеличивай, —  все с той же явной неохотой присел и Марселу.

 Как ни привычен был Марселу к маске бесстрастия, но и он переменился в лице, слушая Ану, а она говорила не торопясь, с паузами. Ей явно с большим трудом давалось каждое слово.

 —  С детьми я уже поговорила... теперь с тобой... За двадцать лет, что мы провели вместе, мы с тобой не раз ссорились... ты уходил... потом возвращался... я от тебя беременела... Так?

 -Так, так, —  нетерпеливо подтвердил Марселу. —  И что же дальше?

 —  А то, что однажды, когда ты ко мне вернулся, я уже была беременна! —  эту фразу Ана выпалила почти скороговоркой.

 —  Что?! —  переспросил Марселу, как будто не расслышал.

 —  Беременна от другого мужчины, —  твердо повторила Ана. —  Один из моих троих детей не твой ребенок!

 Марселу отмахнулся, он не поверил Ане. Ему ли не знать ее? Ана не умела лгать.

 —  Ты хочешь мне отомстить и выдумываешь всякие небылицы, —  сказал он.

 —  Только мать доподлинно знает, кто отец ее детей, —  твердо сказала Ана, —  и я тебе говорю: один из них не твой!

 Яд был запущен, он действовал медленно, но неотвратимо. Марселу понял, что теперь —  хочет он того или не хочет, —  ему предстоят долгие бессонные ночи и бесконечные гадания: сказала Ана правду или солгала? А если сказала правду, то кто же, кто не его ребенок? Строптивый первенец Сандру, которым он так гордится? Жулиу, который чаще всего бывает на его стороне? Принцесса Карина, его любимица?