Сан-Паулу не самый маленький из городов Бразилии, есть в нем аристократические кварталы с садами и фонтанами, есть и жалкие трущобы, а значит, и на широких улицах, и в узких кривых переулках каждый день случается немало такого, что могло бы заинтересовать полицию…
О гибели брокера Паоло Суареса сообщили в вечернем выпуске телевизионных новостей. Его сбила машина, на которой не было номера. Шел проливной дождь – машина исчезла бесследно. Пострадавший, не приходя в сознание, скончался. Показали на экране и портрет убитого.
Китерия смотрела телевизор вполглаза. Куда больше какого-то погибшего Суареса ее интересовало то, что ей рассказывала Ана, ее новая подруга. Китерия совсем недавно поселилась в этом квартале вместе со своей парализованной матушкой, за которой трогательно ухаживала. Подружилась она здесь пока только с Аной, хозяйкой пиццерии «Ла Мамма». Другая ее соседка, тетушка Нина, была недовольна профессией Китерии, самой древней в мире, хотя Китерия тщательно ее скрывала. Китерии сразу пришлась по душе Ана – с сияющими темными глазами, густыми непокорными волосами, далеко уже не молоденькая, но полная энергии и доброжелательства. Она была душой своего заведения, которое благодаря искусным рукам хозяйки славилось вдобавок и чудесной кухней. Так что в пиццерии от клиентов отбою не было.
Китерию не удивляло, что пиццерия с такой хозяйкой процветала, но судьба ее хозяйки удивила.
— Неужели ты прожила с ним целых двадцать лет и он так на тебе и не женился? – спросила она. – Да вы же целую жизнь прожили вместе.
— Нет, так и не женился, — с давно уже выработанным спокойствием отвечала Ана. – Все двадцать лет он собирался развестись с женой, но ему мешало то одно, то другое. Зато у нас трое детей. Теперь они почти взрослые. Да хватит тебе смотреть телевизор, Китерия! Лучше полюбуйся на моих птенчиков! У меня два мальчика и девочка…
Ана протянула Китерии фотографии.
— Ты как наседка, — засмеялась Китерия, беря снимок, — твои цыплята лучше всех. Ну и ну! Да это не цыпленок – орел!
С фотографии на нее смотрел широкоскулый глазастый парень атлетического сложения.
— Это Сандру, старший. Сандринью учится на юридическом факультете, заканчивает третий курс, скоро станет адвокатом. А это Жулиу, — Ана показала на длинноволосого паренька, тоже атлета, но с более тонкими, чем у брата, чертами лица. – Он у меня учится на факультете физкультуры и спорта. Оба они в Бауру, я их держу там от греха подальше. Не хочу, чтобы они знали, что мы с Марселу не женаты. Хоть и тяжело мне жить вдалеке от них, но что поделаешь. Чего не вытерпишь ради счастья своих детей! А вот это Карина, самая младшая, настоящая принцесса, правда? Она у меня учится в колледже, в последнем классе.
Китерия полюбовалась и тоненькой смугляночкой, и вправду очень хорошенькой: с прямым тонким носиком, кроткими глазами и длинными волосами.
— Ну, мне пора, — заторопилась Ана, собирая фотографии, — у Карины сегодня день рождения. Скоро приедут мальчики, а потом и Марселу должен прийти.
— Поздравь от меня свою дочку, пожелай ей счастья, а заодно и себе, — с улыбкой напутствовала Ану Китерия.
Марселу должен был прийти, но задерживался. Уже и мальчики приехали, и Карина, а отца все не было. Ана места себе не находила. Сердце-вещун подсказывало ей, что случилось что-то ужасное. Никогда еще не было такого – отец опаздывает на день рождения любимой дочери!
Сердце не обманывало Ану: в изысканном особняке, безмятежно глядящем ясными окнами на безупречный зеленый газон, кипел вульгарный, безобразный скандал. Дона Франческа, жена Марселу, столь же безупречная, как ее жилище, сейчас кричала громче последней торговки на рынке, и в глазах ее горело ледяное пламя безумия.
— Негодяй! Мразь! Грязная свинья! – вопила она, швыряя в лицо мужу фотографии его детей и свидетельства об их рождении. – Трое ублюдков, и все на твою фамилию! Ты что, сразу же решил, что я слишком стара для тебя, и нашел себе девку, чтобы наплодить с ней своих уродов?!
Сухопарый, с большими залысинами, Марселу смотрел сквозь очки на беснующуюся жену, обороняясь от бушующего потока ненависти лишь невозмутимым спокойствием. Он ни в коем случае не хотел раздражить ее еще больше – сегодня вечером ему непременно нужно было уйти из дома. Как он мог не повидать и не порадовать подарком свою любимицу Карину?
Шум скандала разносился по всему дому. Слышала его и Филомена, сестра Франчески, с которой они вот уже много лет жили вместе, деля и родовой особняк, и паи в доставшемся им по наследству мясокомбинате. Слышал и муж Филомены, дон Элизеу, толстяк, которым как хотела вертела сухощавая, властная, с карими глазами навыкате Филомена. Слышала их и младшая сестра Кармела, которая с некоторых пор переселилась к своей родне вместе с дочкой Изабеллой.
Только полное безденежье вынудило Кармелу на этот шаг: она терпеть не могла обеих своих старших сестер, винила их во всех своих неудачах. Впрочем, не жаловала и самую младшую, Роману, которая жила во Флоренции. Однако после того, как муж разорил Кармелу и бросил, ей пришлось вернуться под родной кров. Обе ее старшие сестры были бездетными, и она надеялась, что Изабелле, которая, как выходило, являлась единственной их общей наследницей, что-нибудь да перепадет.
