Новая Земля - [11]

Обедать расположились на берегу. Ели картошку, соленые огурцы, сало, хлеб, лук - то, что неохотно кушали дома. Но каким вкусным и приятным все это оказалось здесь. Пообедав, о рыбалке совсем забыли. Играли, спорили, стараясь перекричать друг друга. Саня рыбачил в одиночестве или же подолгу смотрел в небо, которое было усыпано белыми перистыми облаками, словно бы кто-то там, на небе, распотрошил подушку. Из-за ангарских сопок на них медленно накатывались плотные, с сероватым подпалом облака. Птицы стали тревожно метаться - казалось, блуждали. В стремительном полете бросались к воде. Деревья замерли и смолкли, прислушиваясь.

Арап придумал игру: предложил посоревноваться, кто быстрее всех проскачет на одной ноге. Мы все, кроме Олеги, бурно выразили согласие. Олега, неодобрительно съежил нос, предложил свою игру, но мы его не поддержали. Весело скакали. Олега любил, чтобы все делалось по его воле, желанию; притворился, что очень заинтересован пойманной стрекозой и наша игра ему будто бы скучна.

Невдалеке чинил забор возле своего покосившегося дома сгорбленный дед. Он работал очень медленно, с частыми остановками, покуривая трубку. Его морщинистое серое, как кора, лицо, казалось, ничегоневыражало, кромеспокойствияи отрешенности. Он иногда поднимал коричневатую сухую руку к глазам, спрятанным в морщинах, и всматривался вдаль. Мне совершенно не верилось в то, что он был когда-то таким же маленьким, как мы, и так же мог прыгать и бегать. Мне в детстве представлялось, что старики старыми и появляются на свет, не верилось, что я когда-нибудь состарюсь, одряхлею, стану таким же медлительным и спокойным, как дед.

- Вы скачите, - сказал нам Олега, даже не взглянув на нас, - а я буду играть в пирата.

- В кого, в кого?!

- В пи-ра-та! Да вы скачите, скачите. Что встали, как столбы? - Олега, насвистывая и подпрыгивая, направился к плоту.

Все, кроме Сани,побежали за ним.

- Мы - с тобой!

- Вот здорово - пираты!

- Я уж как-нибудь один. Вам же не нравятся мои игры. Вот и скачите. - И стал бодро свистеть.

- Ладно тебе, Олега, нашел из-за чего дуться, - говорил Арап, уже повязывая на голову свою рубашку. Я и Синя сделали то же. - Ты тогда что придумал - стоять на голове, кто дольше. Что за игра? А сейчас - во!

Олега морщил губы, потирал пальцем выпуклый большой лоб, как бы решая: брать нас в свою игру или нет.

- Ладно уж, - сказал он так, словно досадовал, что вынужден был согласиться, - так и быть: играйте со мной. Поплывем на Зеленый остров. Там стойбище индейцев. У них уйма золота и бриллиантов.

Пока Олега думал, брать нас или нет, пока говорил, мы уже приготовились в поход. У каждого на голове появилась чалма с пером или веткой. Арап завязал левый глаз какой-то грязной тряпкой и свирепо оскаливал кипенные зубы. Длинную тонкую корягу я вообразил мушкетом, свои черные брюки приспособил под флаг на плоту.

Саня улыбался, наблюдая за нашими приготовлениями. Когда же мы отчалили от берега и погребли к стремнине, Санин рот открылся и улыбка, должно быть, уползла в него.

- Э-э-э, вы что, серьезно, что ли, на Зеленый?

- А ты как думал? - ответил брат.

- Ведь с минуты на минуту ахнет гроза. Смотрите, дурачье.

Мы посмотрели на приангарские сопки. Фиолетовая с чернотой на брюхе туча кралась по небу, и казалось, что она всасывала в свое необъятное чрево его голубизну и белые беззаботные облака. Но она находилась еще далеко.

- Ерунда, - махнув рукой, сказал Олега. - Мы успеем на остров до дождя. А там - шалаш отличный. Вечером, Саня, вернемся.

- А вдруг дождь надолго зарядит? - тихо спросил у меня Синя.

- Не зарядит. - Богзнает, почему я был уверен. - Что, струсил?

- Еще чего?! - ответил Синя и стал грести руками, помогая Арапу, который греб доской.

- Хотя и зарядит, - молодцевато сказал Олега, - что из того? Мы же пираты, Синя! В дождь легче напасть на индейцев.

- Вернитесь, - не унимался Саня. Он спешно сматывал удочки. - Переждем грозу у деда, а потом поплывем хоть к черту на кулички.

- Е-рун-да, - снова отмахнулся Олега.

- Коню понятно, что ерунда.

- Будет тебе, Саня, паниковать.

- Сплаваем на Зеленый и вернемся. Не волнуйся.

- Я вам дам, ерунда. Вернитесь, кому сказал!

- Саня, - сказал я, досадуя на него, - что ты за нас печешься, как за маленьких? Мы нисколько не боимся твоей грозы.

Я стоял с важностью, подбоченясь, широко расставив ноги, приподняв плечи, выставив нижнюю губу и нахмурив брови. Я хотел, чтобы меня увидела Ольга или сестры. Тщеславие распухало во мне, услужливое воображение явило восхищенное лицо моей подруги, а потом - гордые за меня лица моих родителей, сестер. Воображались возгласы приветствия какой-то толпы с берега, рисовались в мыслях героические поступки.

Тучу прожег длинный огненный бич: может, небесный пастух-великан гнал ее куда-то? В небе громко захрустело - казалось, в чреве тучи стало что-то, проглоченное, перемалываться. На нас дохнуло сырым пещерным холодом. И вдруг - оглушительный грохот, как будто покатилась с горы огромная каменная глыба. Я сжался и покосился на берег: "Ой, мама, далеко!" Колени задрожали.