Новая версия - [31]

— Василий Васильевич дома? — спросил мягко Неведов. И он, и Войтов прекрасно знали, что Вязников недавно пришел с работы.

— Вася, это к тебе! — звонко сказала хозяйка и улыбнулась Неведову. — Вы проходите, — никакой тревоги и робости не читалось на ее возбужденном игрой с детьми лице. В ярких синих глазах светились удовольствие и радость. — Проходите. Мы только пришли с гулянья, играли в снежки.

Неведов вошел, и тотчас из ближней комнаты выглянули три детские головенки и опять спрятались. Мать погрозила им пальцем и сделала строгие глаза. Войтов смущенно кашлянул и посмотрел на капитана. Тот вздохнул, снимая пальто.

— Вы извините, — сказала хозяйка, — Вася проявляет пленки в ванной, прошу вас в гостиную, — она проводила и усадила гостей в кресла за низенький журнальный столик. — Я быстро вам сварю кофе.

Она ушла. Войтов открыл дипломат и настроил магнитофон. Для записи оставалось нажать кнопку, и делалось это незаметно. Неведов листал журнал и думал, что их сегодняшний визит нарушит привычную жизнь Вязниковых и сегодня, возможно, им выпадет первая бессонная ночь, обозначив несчастье, как крушение всей жизни.

Неведов никогда не считал себя вестником чьего-либо горя, но в этой квартире подумалось именно об этом. Конечно, не надо было приходить сюда, а вызвать Василия Васильевича в горотдел, чтобы не видеть счастливой его жены и радости детей. Но иначе поступить он не мог: важно было не дать Вязникову подготовиться к встрече, заведующий складом совершил непреднамеренное убийство, и следовало сразу же с ним начинать основательно работать и убедиться в том, что он не имел контактов с Каленым. А они могли быть. Ведь летал Вязников с Графолиным в Барнаул и не воспользовался бесплатным билетом, как работник аэрофлота. Почему, наконец, Щекутьеву вздумалось похоронить своего спасителя?.. Но как бы то ни было, завтра с Вязниковым будет разговаривать уже майор Крайний. И еще через пару дней прибудет на очную ставку в Смоленск Щекутьев.

…Хозяйка принесла кофе, и было слышно, как она стучала в ванную комнату и уже сердито выговаривала мужу.

Им сегодня не удастся заснуть, опять подумалось Неведову, и он положил себе в кофе лишний кусок сахара.

Войтов невозмутимо и сосредоточенно колдовал над кроссвордом. Щелкнула задвижка в ванной — он даже не поднял голову, но когда Вязников вошел в комнату, лейтенант легко поднялся и пошел ему навстречу.

— Милиция, — тихо сказал он и показал удостоверение.

Вязников покраснел и нахмурился, застегивая пуговицы на ковбойке, словно был не в домашней одежде, а в форме.

— Простите, что побеспокоили, — извинился Неведов, — вы разрешите задать вам несколько вопросов?

Вязников пожал плечами и растерянно улыбнулся.

— Саша уже успела сварить кофе, вы ей не представились?

— Пока нет, — сказал Неведов, — не догадываетесь, почему пришли к вам?

3

Неделю подряд Якушев в Рязани приходил к ювелирному магазину. Неведов и Васильев были уверены, что пришел момент, когда Каленый вынужден будет продавать по мелочи взятое в Новосибирске, и, значит, рано или поздно придет к ювелирному.

Каленый не появлялся.

Приходилось часами выстаивать на улице в тридцатиградусный мороз, время от времени забегая в магазин погреться. Продавщицы на него уже косились. Якушев виновато улыбался и шепотом спрашивал у покупателей: «Не продаете золотишко?» В ответ усмехались, презрительно щурились, брезгливо отворачивались от его замерзшего лица, вздрагивающих посиневших губ. И Якушев говорил еще тише, невнятней, униженней, и, отогревшись, тихо выскальзывал на улицу, ожидая всякий раз, что кто-то все же клюнет и выйдет за ним следом.

Один раз ему предложили купить столовое серебро. Он отказался, и с тех пор никто к нему не подходил, но Якушев уже всех знал в лицо, кто крутился возле него, наблюдал за ним и должен был непременно подойти. Просто требовалось терпение. Кто-то из них и выведет на Каленого. Однако жестоко морозило, и Якушеву порой казалась глупой вся эта затея с ювелирным магазином, а свои дежурства — смешными и нелепыми. А если Каленый уже ушел из Рязани?..

Якушев уже выходил из магазина, как его словно толкнули в спину: «Браслеты, кольца не интересуют?»

Это была не мелочь. И замедляя шаг, Якушев сказал, не оглядываясь: «Что еще можете предложить?» — «Броши, цепочки, перстни», — ответили торопливо.

Якушев остановился, достал портсигар и закурил. Это был знак, и теперь с его собеседника уже не спустят глаз. Перед ним стоял и вздрагивал от холода субъект в бежевом драповом пальто, в кепке из норки с наушниками, лакированные легкие полуботинки отбивали дробь. Воротник толстого свитера из грубой шерсти почти закрывал лицо. Были видны лишь глаза. Цепкие и колючие.

— Позвоните мне в семь вечера по телефону, — сказал Якушев субъекту и, всматриваясь ему в лицо, назвал номер гостиницы.

Тот кивнул, перебежал через дорогу и остановил проезжавшее мимо такси. Этого человека Якушев еще не встречал в магазине.

4

Ошеломленный Вязников долго молчал.

Буквально на глазах его состарило несчастье, как снежный ком обрушившееся горе, что выросло неожиданно из пьяного приключения в скором поезде.