Ночные трамваи - [5]

Третьяков мне помнился как город, раскинувшийся на огромном горбатом холме, улицы его стекали вниз от обширной площади, на которой главным зданием были старинные торговые ряды — словно уменьшенная копия ленинградского Гостиного двора, двухэтажные, с многочисленными арками. Двадцать лет назад в этом здании помещались не только магазины, но и различные конторы, хотя саму площадь, залитую асфальтом, обрамляли новые, казенной постройки дома, в них тоже были конторы. Говорят, прежде это место было веселым — сюда съезжались из окрестных деревень и поселков люди на ярмарку. Торговали не только хлебом, поросятами и птицей, — гуси третьяковские были в особой славе, — но и разными поделками из металла и знаменитым, особой выделки хромом, из которого шили скрипучие сапоги.

В каждом российском городке непременно отыщется человек, а то и целая группа людей, которые будут собирать всякие были и небыли или создадут музей, куда стащат оставшиеся от прежних времен предметы быта, книги, грамоты, и среди добровольных краеведов нет-нет да и попадется такой, что способен описать свой край. В этих книгах, изданных местными издательствами, дается история города от древнейших времен до наших дней. Есть такая книга о Третьякове; тот, кто захочет, всегда может ее найти и узнать, что прежде тут была деревянная крепость, расположенная на холме, с которого издали была видна пыль на дорогах от вражеской конницы. Крепость поставили из-за рудников, они были немного северней самого города, там, где начинаются отроги гор. Холм, на котором стоит Третьяков, вроде границы между степью и подножием горного хребта, от которого на восток тянутся леса. Скорее всего, тянулись, потому что ныне их сильно проредили, да и раньше, как стал в котловине завод, не щадили порубками.

Завод старый, принадлежал когда-то Турчанинову, который откупил земли у башкир, сюда, в эти места, к Третьякову прежде башкиры и татары гоняли скот, так как места были сочные. Если смотреть с горы, то видно почти все предприятие, оно, по нынешним временам, небольшое, цеха раскинулись подле пруда, жмутся друг к другу, цеха старые, прокопченные. Много раз говорили: вот-вот вообще завод прикроют, кому он сейчас нужен такой? А когда-то был знаменит, давал прекрасное железо. Между прочим, в книге, где пересказывается история Третьякова, приведена запись конца восемнадцатого века:

«При сем заводе число работников весьма мало, а из снастей только две молотовые, каждая о трех молотах; доменная, в коей один плющильный молот для железа, а другой для меди; якорная кузница, где заводские снаряды приготовляются. Кузница о двух горнах, и одна ныне не употребительная каменная точильня. Все они состроены из кирпича».

В разные стороны от завода расползлись по склонам домики поселка, в недавние времена поставили несколько новых стандартных многоэтажных, и ныне поселок слился с Третьяковом.

Старая домна сохранилась, она пустует, на нынешние не похожа — эдакая восьмигранная башня с круглыми, как бойницы, оконцами, с железной крышей вроде огромной полосатой ермолки. Домну почему-то берегут — скорее всего, как старинный памятник, говорят, более нигде таких строений вообще не осталось. Завод-то и пущен был с этой вот домной да еще кричной фабрикой. Ну, ее-то, конечно, ныне нет. Да сейчас и позабыли, что был такой кричный способ передела чугуна в железо. Делалось это так: на верх горна, наполненного древесным углем, укладывалась чугунная крица — сырец. Капли расплавленного металла стекали вниз, сплав садился «товаром» на донную, обычно охлажденную плиту, а потом этот самый «товар» поднимали и снова расплавляли — так до трех раз. Металл освобождался от шлаков и прямо из горна шел на перековку и разрезку. Это я вот к чему рассказываю: лет двадцать назад в Третьякове удивились, какого высокого качества металл давал старинный завод. По аварийной надобности производилась реконструкция плотины, разбирали каменную кладку, уложенную полтора века назад, она схвачена была железом, и когда его взяли для проверки, то увидели, что на металлических связках сохранилась ковочная окалина. Это и было то самое кричное железо, выдержало оно в воде сто пятьдесят лет, наверное, и еще могло держаться. Об этом писали в местных газетах, а среди рабочих были споры: вот нынешнюю сталь в мартенах варим, а она столько продержится ли?

О третьяковском заводе многое еще что можно порассказать, он связан с историей города накрепко, но… в общем, судьба его схожа со многими нашими городками, и конечно же в каждом из них неизбежны свои чудеса.

Кроме заводских были тут и другие удивлявшие население явления. Об одном из них в книге упомянуто. Будто бы в начале нынешнего века старик Акимушкин, местный селекционер, вывел стадо гусей, где каждый гусь ростом с теленка, и есть тому научное обоснование: Акимушкин каким-то, одному ему известным способом, воздействовал на гормоны роста. Гуси эти были страшные, держал он их в клетках, хотели их отправить на Парижскую выставку, да Акимушкин помер, а гуси без него передохли. Здравомыслящие люди склонны были считать это легендой или нелепой выдумкой, но ныне вроде бы раскопали документы, что гуси Акимушкина на самом деле существовали и старик оставил ценнейшие записи для физиологов… Я за все это поручиться не могу, но слышал об этом не раз.