Ночные трамваи - [7]
— Светка! Ты, что ли?!
Из-за этого неожиданного писка она и узнала его: это был Сережка Кляпин, ее соученик по школе, она никогда его не вспоминала, да вроде и не за что было вспоминать, в классе было что-то около тридцати человек, разве всех удержишь в памяти, но Кляпина она вспомнила и удивилась.
— Я, Сереженька, — сказала она. — Ты что тут, левачишь?
— Ага! Леваков ищу, — радостно всхлипнул он. — Время подходящее, — кивнул он на окошечко. — А ты, смотри, фартовая какая стала! Я бы не узнал. Да карточку твою недавно видел… К Петру Петровичу забегал, а у него ты на стенке висишь… Ну, если к нам, так поехали, что ли?
Он подхватил ее чемодан, двинулся вперед, поскрипывая курткой из черной кожи. Он улыбался во весь рот, легко обходил баб с мешками, толпящихся посреди зала, степенных мужиков с портфелями и чемоданами. Когда выбрались наружу, он взял Светлану под руку, повел за угол, где начиналась зеленая улица. Тут стояло много легковых машин.
— Вон моя, — кивнул Кляпин на новую черную «Волгу», — государственного значения.
— Ну вот, а ты левачишь, — рассмеялась Светлана.
— Да ведь грех пустым домой двигать. Босс в Москву подался. Я его в аэропорт доставил. Свободен, понимаешь. Чего, думаю, зря бензин жечь, а детишкам на молочишко…
— Что, у тебя детей много? — спросила Светлана, усаживаясь на переднее сиденье.
— Да, двое пацанов произрастают. Ты, того… пристегни ремень. По дороге наболтаемся.
«Волга» была чистенькая, с красными, приятными на ощупь сиденьями. Светлана с удовольствием откинула голову на подголовник, подумала: «Кого же он возит?» — но тут же и забыла об этом. Ей повезло, что встретила этого Кляпина, быстрее, без хлопот доберется до отцовского дома, и пока Сергей сосредоточенно вел машину в густом потоке, она вглядывалась в новые дома, которых раньше здесь не было, и ей казалось: едут широкой трассой где-то на окраине Москвы. Они проскочили мост через мутную реку, и открылась в слепящей зелени степь. Солнце было боковым и почти не проникало в салон машины, но все равно Светлана сощурилась от зелени полей, голубизны неба, золотистого марева над дорогой, и что-то неожиданное, даже еще не осознанное, холодеющей тоской наполнило ее, будто из какой-то дальней дали раздался некогда знакомый и дорогой зов, и от этого неожиданного приступа она почувствовала: может расплакаться, хотя вроде бы забыла, как это делается.
А Кляпин достал сигареты, закурил и, не поворачиваясь к ней, спросил:
— Ты из-за Тошки прибыла-то? Так полагаю?
— Правильно полагаешь, — кивнула она.
— А раньше-то что? На суд?
— Раньше не знала. От отца только вчера телеграмму получила.
— Ишь ты, — хмыкнул Кляпин. — А вы чего?.. Разбежались навроде?
Она задумалась: посвящать этого Кляпина во все, что произошло у нее с Вахрушевым, вовсе не хотелось, и она ответила с усмешкой:
— Да нет, не разбежались навроде.
— Чудно! — снова с писклявой ноткой воскликнул он. — Во жизнь стезю какую метит, ни хрена не разберешь. Где мужик? Где баба? Где семья, а где одна профилактика?
— Ты это о чем? — не поняла она.
— А ни о чем, — засмеялся Кляпин. — Это я иногда как хочу, так слова по-своему ставлю. До сих пор не пойму: на кой хрен твой Тошка тут появился? Весь в фарце. А то и по-морскому оденется — блеск. А стерик у него «майд ин Япан». Ни у кого в Третьякове более такого нет. Ходил я, слушал. Будь здоров музычку дает. Жаль машинку, конфисковали. Вообще-то шмотье у него было. Человек вокруг шарика мотался, всякие общественные устройства повидал и, это ж надо, в Синельник на работу подался. Никто и не верил, что запросто так. Сперва думали: может, от греха какого скрывается. Потом… Ты-то, говорят, профессором стала. Что же его пристроить нигде не могла?
«Господи, какой бред несет», — ужаснулась Светлана, но сказала спокойно:
— Я не профессор. Это врут.
— Однако ж столичный житель, — он усмехнулся, тоненькие усики съехали у него набок. — Тошка твой — дурак, — вдруг строго, с начальственной нотой произнес он и для убедительности добавил: — Поперечные — все дураки. Жизнь имеет свое течение, и ему помехой не след ложиться. Да и к чему? Все одно — течение сила, а ты в нем — щепа. Ясненько?
— Нет, — сказала она. Ей и в самом деле было неясно, о чем он пытается говорить. — Ты, Кляп, что-то бормочешь, а я не пойму, о чем? Ты по-нормальному можешь сказать: почему ты так об Антоне говоришь?
— А как я говорю? — удивился Кляпин. — Я нормально говорю. Только дивлюсь, что к нам подался. Так это каждый диву дается. Был моряк, имел свое назначение, а тут завязал и к нам… Его как человека встретили. Жалели. Ну, на курсы двинули. Мог жить, как всякий желает, а он… Сам же ведь в тюрягу напросился. Сам. Вот какая профилактика…
— То есть как это — сам?
Кляпин притормозил машину, посмотрел на нее из-под белесых бровей маленькими, остренькими глазками, и опять его усики словно бы сломались, он тут же отвернулся, машина дернулась, прибавила скорости, охнула, попав в колдобину.
— Чудно-о, — протянул Кляпин.
Странно, но только сейчас, а не дорогой и не утром, когда она получила телеграмму, Светлана ощутила настоящую тревогу за Антона, эта непонятная суетливость Кляпина заставила ее вдуматься в происшедшее, и она, еще не зная сути дела, всполошилась, поняв: беда Антона серьезная, заденет наверняка и ее, потому-то отец и позвал к себе, может быть, хотел предупредить или оградить.
Им было девятнадцать, когда началась война. В блокадном Ленинграде солдат Алексей Казанцев встретил свою любовь. Пять дней были освещены ею, пять дней и вся жизнь. Минуло двадцать лет. И человек такой же судьбы, Сергей Замятин, встретил дочь своего фронтового друга и ей поведал все радости и горести тех дней, которые теперь стали историей. Об этом рассказывают повести «Пять дней отдыха» и роман «Соловьи».
В романе «Скачка» исследуется факт нарушения законности в следственном аппарате правоохранительных органов…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается о нашем славном современном флоте — пассажирском и торговом, — о романтике и трудностях работы тех людей, кто служит на советских судах.Повесть знакомит с работой советских судов, с профессиями моряков советского морского флота.
Действие нового романа известного писателя происходит в наши дни. Сюжет произведения, его нравственный конфликт связан с психологической перестройкой, необходимость которой диктуется временем. Автор многих произведений И. Герасимов умеет писать о рабочем человеке с большой теплотой, свежо и увлекательно.
В книгу известного советского писателя И. Герасимова «На трассе — непогода» вошли две повести: «На трассе — непогода» и «Побег». В повести, давшей название сборнику, рассказывается о том, как нелетная погода собрала под одной крышей людей разных по возрасту, профессии и общественному положению, и в этих обстоятельствах раскрываются их судьбы и характеры. Повесть «Побег» посвящена годам Великой Отечественной войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».