Ночная проверка, или Панночка помэрла - [2]
Так, вот комната Григорянц и Митиной. Стараюсь не делать резких движений - не исключено, что эти красотки уже успели покурить в форточку. Ой, вот в чём, наверно, дело! Полинка прошла как-то мимо, унюхала моих курилок - и к завучу.
Как бы пройти мимо этой комнаты? Совершаю отвлекающие манёвры, но напрасно. Алла Львовна резко распахивает дверь... Тихо, темно и свежий воздух. Молодцы, девчонки. Спят. Ей-богу, по медали им завтра из бумаги вырежу.
Я с озабоченным лицом закрываю дверь, чтоб не нарушать детского сна. Хотя там такие детишки сейчас дрыхнут - как в бассейн прыгнут, так вода из берегов выходит.
Насколько возможно, я торжествую. Завуч явно заскучала. Она посмотрела на часы, оттопырив мизинец, поправила свою причёску.
- Идём дальше? - полным оптимизма голосом спрашиваю я. Будешь знать, как мне проверки делать. И этот мой гусь тоже будет знать, как трепать нервы и пропадать на два дня. Ишь, устроили мне...
Следующая спальня, и в ней тоже тишина. На кроватках лежат, закутанные одеялами, погружённые в сон детские тельца. Следуем дальше. Осталось не так много, а дальше уж я посмотрю, звонить мне этому извергу, или нет.
Что такое? Алла Львовна сделала стойку, прислонив ухо к двери следующей спальни. Я напряглась. Львовна с удовольствием заглянула бы в замочную скважину, только нет её в двери, потому что спальни наших воспитанниц не запираются.
- Ч-ш-ш! - зашипела завуч, подняв палец. Из-за двери явственно слышался монотонный гул. Глаза Львовны загорелись.
- ...Панночка помэрла... панночка помэрла... - доносилось из спальни. - Панночка помэрла... Мы её не будем хоронить... Мы её не будем хоронить... Мы её не будем хоронить...
- Это ещё что такое? - прошипела завуч, отойдя от двери на несколько шагов. - Что там такое происходит? По-моему, что-то из рук вон нехорошее.
Ой, я, кажется, поняла! Они в "панночка помэрла" играют! Какая хорошая игра, волшебная, честное слово! Я до сих пор верю в магическую силу "панночки". Придумали её, наверно, в тех же пионерских лагерях. Но почему такое случается, я не могу объяснить даже сейчас. Наверно, это медитация какая-нибудь, только до чего интересно и страшно - передать нельзя.
И вот я смотрю мимо Аллы Львовны и удаляюсь в воспоминания. Помню самую чудесную "панночку" в своей жизни. Однажды в лагере мы завернули "панночкой" самую мощную толстушку нашего отряда - Лиду Слизкову, зажгли свечку на тумбочке, отчего по стенам, потолку и нашим лицам запрыгали тени, которые мне хотелось назвать словом "арабески". Мы, десять девчонок, наполнили своё воображение священным трепетом, сосредоточились и сели вокруг обвёрнутой простынёй "панночки". Заводила этой игры, как сейчас помню, белобрысая Наташка Павлюк, села у головы Лидки-"панночки", просунула под эту голову по два пальца каждой руки - указательный и средний. То же самое, рассевшись вокруг крупного тела нашей "панночки", сделали и мы. Нужно было поднять на пальцах максимально тяжёлый вес. А для этого надо, чтобы никто ни разу не засмеялся. До этого мы часто в "панночка помэрла" играли, но какая-нибудь морда всё равно возьмёт, да хихикнет, и уже почти поднятая "панночка" сразу становилась тяжёлой, даже дистрофическая Аська Жамкина - да кто угодно. Мы ругались, презирали того, кто портил нам игру, но ничего поделать не могли. И в ту ночь мы, наконец, решили - никогда не играть больше в "панночку", если снова ничего не получится.
Вот мы расселись, затихли, и Наташка начала.
- Панночка помэрла - замогильным голосом негромко забубнила она. И остальные восемь человек по кругу повторили за ней.
- Мы её не будем хоронить...
И мы: "Мы её не будем хоронить"...
"Пусть её черти хоронят!"... "Пусть её черти хоронят!"... "Пусть её черти хоронят!"
"Нет. Мы будем её хоронить!" - твёрдо сказала Наташка, мы хором вслед за ней, и с этими словами все одновременно встали и медленно начали поднимать руки, на одних лишь пальцах которых лежало совершенно невесомое тело Слизковой Лиды. Не произнося ни звука, мы подняли, как только могли высоко, свои руки вверх, и Слизкова там, на высоте, даже не шевельнулась. Так же молча мы опустили её, затем одна девчонка убрала руки, нас стало на одного человека меньше, мы снова забормотали вслед за Наташкой Павлюк, снова подняли невесомую "панночку", затем ещё и ещё раз. Помню, мы даже не смотрели друг на друга, мы работали слаженно, ни разу не ошиблись и не перепутали слова. Только один раз посмотрели, жива ли Слизкова - чуть размотали простынку. Лидка была жива, она похлопала глазами и только кивнула головой - "продолжайте".
И вот мы остались у тела "панночки" вдвоём - Наташка у головы и я, подсунувшая свои пальцы под ноги Лидки.
"Панночка помэрла" - на одной ноте сообщила мне Наташка.
"Панночка помэрла" - констатировала я.
"Мы её не будем хоронить..." - в моей голове не было и тени сомнения, я ничего не боялась, и только лишь ладони были мокрыми.
"Нет. Мы будем её хоронить." - мёртвой тишины не доводилось мне слышать никогда. Но это была она. И в этой тишине мы вдвоём поднялись и вытянули руки вверх. Большое тело Слизковой, увеличенное ещё и белой простынёй, медленно плыло по воздуху - выше, выше, выше. Мы с Наташкой как будто только стояли рядом и протягивали к нему руки - настолько не чувствовали мы Лидкиного веса. Её тело было ровным, оно не провисало, не складывалось. Ни за какие коврижки мы не смогли бы удержать такую тушу на своих тонких руках, без малейшего усилия подняв его над головами... "Панночка" не вертелась, и мы, поддерживая лишь под голову и под самые лодыжки, так же легко, как и подняли, опустили её на кровать.
Наверняка у каждого человека есть своя тайна. Только до какой-то никому на свете дела нет, а чью-то… непременно хочет узнать целый класс. Да что там – вся школа! Тайна новенькой Гликерии будоражила и манила. Кто она такая? Почему появляется и исчезает так внезапно, бродит по безлюдным и заброшенным местам, отчего загадочно молчит и скрывает сведения о себе? Оля Соколова, у которой никаких секретов не было, вместе со своим парнем следит за ней. Слежка приводит их то в старинные катакомбы, то на заброшенное кладбище… И пока девочка без тайны пытается что-то выяснить, ее парень признается Гликерии в любви! Что ответит ему на это загадочная новенькая, Оле знать совершенно не хочется…
«Холодно, очень холодно было в Москве этим ноябрем. С самого начала месяца часто и помногу шел жесткий мелкий снег. Промерзший ветер нес его по широким улицам, разметал в переулки, шлифовал им до благородного блеска накатанные дорожки на тротуарах.В один из ледяных дней, когда на свистящей улице легкие не успевают согреть попавший в них ветер, к расселенному аварийному дому, затерявшемуся в старых новостройках Москвы, подъехала облава…».
Е. Нестерина «Королева зимнего бала» (ранее повесть выходила под названием «Зеленый свет в конце тоннеля»).Во главе отряда воинов мчится на коне юная королева. Меч сверкает в ее руке, враги трепещут и обращаются в бегство! Вот в окнах замка горят огни — и королева, одетая в изящное платье, танцует на балу… Но все это фантазии Веры Герасимовой, которая, конечно же, не прекрасная королева, а обыкновенная девчонка. Неужели мечты никогда не станут реальностью, а реальность — интересной? А тут еще приближается дискотека в честь Дня святого Валентина.
Ну как же он мог – уехал и не попрощался! Даже номера телефона не оставил! Все они такие, эти мальчишки, верить им нельзя… Что для него, Васьки, значит какая-то девчонка, живущая в затерянном среди лесов домике? Поцеловался с ней один разок – и будет тепеь всем хвастаться… Так думала Тоня. Но не знала, что в это время ее друга увозили подальше от нее! А Васька ждал звонка от Тони… И не догадывался: вырезанное им на обыкновенном полене письмо, в котором он сообщил девочке номер своего телефона, не дошло доадресата…
Арине, Вите и Антоше очень хотелось помочь своему классному руководителю Петру Брониславовичу, семейное счастье которого в буквальном смысле летело псу под хвост: молодая жена решила завести пуделя. И добрые дети опрометчиво пообещали ему добыть к вечеру эту собачку… И вот теперь они, пойманные и запертые, сидят и ждут своей участи. Игра пошла не по их правилам. Арина Балованцева, которая очень не любила проигрывать и отступать, сейчас по-настоящему испугалась. Бизнесмен-живодер, поймавший их, не позволит, чтобы его тайна оказалась раскрытой.
Во что превратилась школа сегодняшним вечером?! Толпы ведьм, волков-оборотней и вампиров с криками и завываниями носятся по темным коридорам. Ничего особенного – дети празднуют Хеллоуин. И только Арине, Вите и Антоше, то есть Братству Белой Руки, не до веселья – таинственно исчезла Зоя Редькина, их верный брат по мафии. Ребята несколько раз обежали школу – Зои не было нигде. Может, в Хеллоуин, когда происходят самые странные и страшные вещи, силы зла и правда отправились на поиски своих жертв и схватили Зою? Так это или нет, но мафия во главе с Ариной Балованцевой выходит на борьбу с темными силами…
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.