Ночь Волка - [26]

Но Галя уже решилась.

– Я, конечно, не так умно говорить буду, – начала она, – я баба деревенская, словесных изысков и философии от меня не ждите. Ну, а если что, мне автор поможет.

– Деревенская, но зато с высшим образованием, – гордо заметил Шилов, – а вот я коренной москвич, в третьем поколении, только аттестат зрелости имею, правда, я всю жизнь самообразованием занимаюсь, – скромно заметил Шилов, – о чем можно догадаться по моей эрудиции. Но это я так к слову, говори Галя, я уже понял, что слово «Жизнь» ты вычеркнула из списка за ненадобностью.

Рассказ Гали

Нести охапки роз, отрадней нету груза

И розы разбросал отрадный лад «новруза»

Низами.

Мы в супруги возьмем себе дев с глазами дикой лани;

а если мы девы сами,

то мы юношей стойных возьмем в супруги,

и не будем чаять души друг в друге.

И. Бродский.

Ведь я, как в Москву приехала, долгое время в общежитие жила в институтском, которое постепенно стало семейным…

– Как общежитие монаха Бертольда Шварца, – перебил ее Шилов и едва успел увернуться от брошенной в него деревянной ложки.

– … С той поры прошло много времени, было это в начале восьмидесятых, а сейчас, к сожалению, наступил двухтысячный год, сколько лет назад это было, считайте сами, а я не буду, не хочу расстраиваться. Я иногда встречаю людей живших в том общежитии, и, что характерно, ни одна пара не сохранилась в первоначальном составе, все расстались друг с другом, а я так им завидовала в то время; то есть, выходит, что время уравняло наши шансы. Я живу одна, если не считать этого прохвоста, который пьет мою кровь. Те девчонки, бывшие в то время замужем, сейчас одни, у многих дети, как напоминание о счастливом времени; а я рада, что у меня и этого нет, я не из тех, кто любит травить себе душу воспоминаниями. Между прочим, я много думала о том, почему так все вышло. Я не себя имею в виду, я-то отдельный случай, я всех их имею ввиду…

– Это называется «не ждите философии», – не удержался от реплики Шилов, – а я вот вам скажу, что у нас в Узбекистане процент разводов на душу населения крайне низок. А почему? Социологи почившего в бозе Советского Союза, долго ломали себе над этим голову. Ответ оказался прост, ибо, – как сказал наш местный чайханщик Муззафар ихнему профессору социологии Рубинштейну:

– «Калым надо за девушка платить, а когда с женой разводишься, калым обратно не даем». Поэтому никто не разводится. Экономические законы вступают в силу; как говорил наш заводской председатель профсоюза товарищ Полотеров: «Рублем будем воспитывать, рублем».

– … Шилов, ты заткнешься когда-нибудь? – в сердцах сказала Галя.

– Заткнусь, – вдруг обиделся Шилов, – я вообще могу избавить вас от своего присутствия, уйти к волкам на мороз.

– Оставайся Шилов, – сказала Вероника, – только помолчи, пожалуйста.

– Опять сбил меня с мысли, ну что ты будешь делать, а? – Галя немного помолчала, пытаясь поймать тот лад, который настроил ее на этот монолог.

– Сейчас, я начинаю верить в то, что в раздельном обучении был определенный смысл. Нынешняя ранняя свобода, которую обретают молодые люди в конечном итоге выходит им боком. Представьте себе учебное заведение, в аудиториях которого половину своего времени проводят юноши и девушки, вторую половину они проводят в общежитии. Им никто не указ, вот они и крутят любовь напропалую, с кем попало, а раньше родителей спрашивали; как хотите, а в этом было много хорошего, потому что родители сразу понимали, пара сыну избранница, или нет, и наоборот; исходя из этого, давали свое согласие, или не давали. А некоторые и подбирали пару своему ребенку, при этом очень хорошо зная нрав своего ребенка. Вы, конечно, можете назвать меня ханжой, но это не так, и доказательством служит то, что я живу в грехе с этим иродом.

– А как же любовь? – спросил неистребимый Шилов.

– А что мне с твоей любви, Шилов? Ко мне сватался хороший парень из нашей деревни. Уж как меня мама, царство ей небесное, уговаривала, так нет же, не пошла, не любила. А тебя люблю и живу как дура, одна, на дорогу смотрю, когда мой Саша что-нибудь соврет жене и прибежит ко мне. Ты же гад за десять лет со мной ни одного нового года не встретил.

– Зато Старый новый год я всегда с тобой встречаю, и двадцать третьего марта я всегда с тобой – нимало не смущаясь, заявил Шилов, а потом, если разобраться – все это условности, язычество, если хочешь знать, до Петра первого, новый год в России не встречали.

– А что у нас двадцать третьего марта? – подозрительно спросила Галя.

– Ну, как же, – мусульманский новый год, – бодро ответил Шилов.

– Уберите его от меня, – сказала Галя, – или я за себя не отвечаю.

Шилов благоразумно отсел от Гали.

– Знаешь, Вероника, – мечтательно произнесла Галя, – иногда ночью, когда я вдруг просыпаюсь и лежу без сна, думая о своей судьбе, а в это время рядом спит пьяный Шилов, да еще и храпит к тому же: мне хочется пойти на кухню, наполнить ведро холодной воды и вылить на этого гада.

– Спасибо тебе, Галя, – проникновенным голосом сказал Шилов, – добрая ты, некоторые, как свидетельствует история литературы, – яд в ухо наливали, другие – топор хватали, «чтоб зарубить аккурат насмерть».