Люси Фицджеймс
На меньшее — не согласна
Она точно не помнила, когда ей впервые приснился такой сон. Она знала от родителей, что ее с раннего детства мучили кошмары, она кричала во сне, но мама или папа брали ее на руки и убаюкивали.
Когда ей исполнилось восемь, мать поняла, что дочку терзают не просто страшные сны. Несколько ночей подряд девочка просыпалась вся в слезах и все твердила про какую-то старушку, истекающую кровью в заброшенной хижине. Мать старалась ее утешить, а отчим (отца к тому времени уже не было в живых) заявил, что девчонка притворяется, чтобы привлечь к себе внимание.
А через две недели отчим пришел с работы и рассказал, что старик Петерсон напился до чертиков и зарубил топором свою жену. Проспавшись, он оттащил ее в лесную хижину и оставил там, хотя она еще дышала, а сам убежал из дому. Тело нашли только тогда, когда соседи спохватились, что стариков Петерсонов что-то давно не видно.
Вот тогда и начался для нее кошмар наяву. Отчим схватил ее и долго тряс, называл ведьмой и оборотнем. Мать как могла пыталась защитить дочь. Но теперь, просыпаясь по ночам, девочка была одна наедине со своими видениями. Она молча плакала. Утешать ее было некому, никто больше ее не баюкал, прогоняя прочь ночные страхи.
Мать умоляла ее никому не рассказывать про свои сны, и она старалась, но это был непосильный груз для ребенка. Как-то раз дети во дворе решили пойти поиграть в лесу, но она сказала:
— А я не пойду. Там кошка Люси, ее убил дикий кабан.
Когда оказалось, что так и есть, дети стали ее сторониться, а потом и взрослые.
Вскоре после этого случая отчим привел девочку к пруду. Он смотрел на нее с такой ненавистью, что она страшно испугалась и расплакалась. Он затащил ее в пруд, схватил за голову и, опустив в воду, держал там несколько минут. Потом дал ей глотнуть немного воздуха и начал все сначала. Когда прибежала мама, у девочки саднило горло и, казалось, вот-вот лопнут легкие. Отчим сказал жене, что девчонка ведьма и что именно так и следует поступать с ведьмами.
Мать стала бояться за жизнь дочери. Отчим часто избивал ее, чтобы «изгнать бесов». Мать защищала ее, если оказывалась рядом; когда ее не было, малышка спасалась бегством. Но бежать ей было некуда — все ее чуждались… Мама обещала, что скоро они уедут от отчима, нужно только чуть-чуть подождать, пока она накопит деньги на дорогу.
А потом ей приснился Джек Харви, маленький мальчик, пропавший без вести в соседнем городке. Она видела во сне, как мальчик запутался в водорослях и утонул. Ей было всего одиннадцать, но она знала, что ей делать: она пошла к шерифу и обо всем ему рассказала. Сначала он ей не поверил, ведь она даже никогда не видела Джека, но когда она точно описала мальчика и место, где его нашли, шериф обещал ей все проверить, а о ней никому не рассказывать.
Девочка спокойно шла домой: ведь шериф дал ей слово. Но он проболтался своему помощнику, а тот всему городу. Отчим просто озверел: он приволок девочку в сарай, запер дверь изнутри, не спеша поднял ремень, о который точил бритву, и размахнулся… Просвистев в воздухе, ремень, обжигая кожу, врезался в тело, потом еще и еще… Ей казалось, что она и сейчас слышит свой крик и чувствует соленый вкус крови на губах…
Когда мать взломала топором дверь, отчим принялся за нее. Что было потом, дочь помнила смутно, обрывками: ночь, дорога в горах… мать, еле держась на ногах от побоев, несет ее куда-то…
Их нашел шериф. Ей никогда не забыть его лица, когда он взял ее на руки и она, глядя ему прямо в глаза, шепнула:
— Вы меня обманули.
Наверное, именно чувство вины заставило его отвезти их в больницу Св. Мартины, связаться с церковью, которая помогла им деньгами на дорогу. Они сели в автобус, который умчал их на север, в Бостон, на свободу.
Им повезло: опять помогла церковь, и они выкарабкались. Мать нашла работу, они сняли квартирку, и раны потихоньку стали заживать. Только мама вряд ли простит себе, что не смогла вырваться из этого ада чуть пораньше…
Зато девочка той страшной ночью сделала очень важное для себя открытие: она не такая, как все! Мама права: что бы ни случилось, ей нельзя никому говорить про свои сны. И она молчала.
Войдя в главное полицейское управление северо-западного округа Бостона, Бетти Эджерли на мгновение растерялась и остановилась, оглушенная какофонией звуков: трещали телефоны, громко говорили полицейские, какой-то мужчина в наручниках выкрикивал ругательства… Бетти огляделась, собралась с духом и решительным шагом направилась к столу, у которого не было посетителей.
Надеясь, что офицер сам обратит на нее внимание, она молча стояла у стола, но он все не поднимал глаз от бумаг, и Бетти робко спросила:
— Кто ведет дело о пропавших детях?
— Вы мать одного из них? — наконец оторвался от бумаг он.
— Нет, но у меня есть информация по существу дела.
— По существу дела? — повторил офицер, оценивая взглядом безупречный вид Бетти: темно-синий костюм, туфли-лодочки, аккуратно причесанные темные волосы. Настоящая деловая женщина, наверное, из отдела социального обеспечения, решил он. — Вон там, второй ряд, третий стол. Поговорите с офицером Фрэнком Лоулором.
