Но человека человек. Три с половиной убийства - [26]

В лучшем случае «ты такая необычная» и вот это все, а в худшем просто ненависть. За что меня так не любят?

> Мне кажется, в России еще люди такие, не очень терпимые. Обращают слишком большое внимание на разные мелкие отличия.

> Да, но почему просто не относиться нормально. ((Я ведь тоже человек. Я не демон какой-то, ничего плохого не делаю. Устала от этого.

Это был наш последний длинный разговор. Сразу после него у Яны появились новые заказы, а свободного времени не стало совсем. В начале декабря Яна вывесила фото первого снега с забавной подписью. Так получилось, что именно под этим фото люди потом оставили больше всего комментариев — которых Яна уже не могла увидеть.

25

В мой последний августовский приезд в Москву Яна показала мне блокнотик с сердечком.

В этот блокнотик она записывала фразы, сказанные Егором о ней.

— Я завела его, чтобы не обращать на слова слишком большое внимание, — пояснила Яна. — Моя мама говорила: слова не важны, к ним цепляться не стоит. Главное, что человек делает. Цепочка такая: услышала — разозлилась — записала в блокнотик — сказала себе: «На наши отношения это никак не влияет». И перестала злиться.

Так как приехала я буквально на пару дней, а отношения между Егором и Яной в те два летних месяца казались очень теплыми, то метод Яны меня заинтересовал. Я внимательно прочла все, что было написано в блокнотике. У меня закружилась голова.

Если бы я не встретил тебя, у меня была бы нормальная баба, которая родила бы мне нормальных детей.

Да насрать мне, что ты там чувствуешь. Хватит мне пересказывать тайную жизнь своей психики. Она меня не ебет.

Ваша мама считает, что кушать необязательно. Идите посмотрите развивающие картиночки, и будете сыты.

Яна прочитала в умной книжке, что все гении безумны, и решила стать с припиздью. Самую чуточку, чтобы не потерять в доходах.

Дети для тебя, Яна, это все равно что деньги: проекции твоих амбиций.

«Чувак» — это кастрированный баран, в курсе? Ты отняла у меня друзей, отняла творчество, отняла свободу. Я — кастрированный баран, который пасет твое стадо.

А за что тебя уважать, дорогая?

— Как это все понимать? Наоборот? — спросила я.

Яна пожала плечами.

— Не знаю. Но мне кажется, нужен дзен. Вот смотри, лев — он рычит. А ручеек — он журчит. А Егор общается вот так. И это совершенно ничего не значит.

Я задумалась. На тот момент казалось, что так оно и есть.

По приезде в Берлин я завела свой блокнот с сердечком и стала записывать фразы Петера, которые вышибали меня из колеи. Очень скоро выяснилось, что бесили меня не сами фразы, а то, что Петер повторяет их по сто раз с разными ужимками и интонациями. Одна из самых бесячих фраз действительно не значила ничего и вылетала из уст моего мужа в любой непонятной ситуации. Перевести ее можно так: «Много у картошки глазков, да смотреть ей некуда». Я улучила момент, когда эта фраза давно не звучала, и попросила:

— Петер, ты не мог бы не говорить больше ту фразочку про картошку с глазками? Вроде невинная, а так бесит.

— Не могу, — печально сказал Петер. — Эта фраза — память о моем покойном отце.

26

Теперь я должна рассказать о том, что произошло одиннадцатого декабря между двумя и тремя часами ночи.

Рассказывать о таких событиях трудно. Особенно когда речь о лучшей подруге. Трудно еще и потому, что я знаю о смерти Яны только то же, что и все остальные. Здесь у меня нет никаких дополнительных источников информации. Я и услышала-то обо всем фактически из новостей.

Но так как пишу я не документальный очерк и не статью, то, взвесив все за и против, я взяла на себя смелость по мере сил реконструировать события той ночи. В процессе я буду пользоваться и открытыми источниками (объяснения Егора, протоколы), и тем знанием, которое у меня есть о предыдущих похожих ссорах между Егором и Яной.

27

Итак, я уже сказала, что в конце ноября или начале декабря у Яны снова стало больше работы. Это означало меньше времени на сон. Ночью, однако, Яне тоже не удавалось поработать как следует, потому что малышка почти не спала без нее, а работать с ней на руках не получалось, так как ее будил свет экрана. Сначала Яна радовалась, что появились заказы, но вскоре почувствовала себя в ловушке. Раньше она могла на пару часов взять няню, но теперь денег не было — заплатить должны были после выполнения заказов, а выполнить их без няни не получалось.

Несмотря на то, что Егор не разговаривал с ней, она решила попросить его о помощи. В конце концов, дети как таковые не вызывали у него отвращения. А может, ему даже понравится, что Яна нуждается в нем, зависит от него.

— Привет, Егор, — сказала она, как только тот взял трубку. — Нужна помощь. У меня срочная работа, а пискуны сидят у меня на голове и пищат. Возьмешься?

Егор молча положил трубку. Яна пожала плечами. Прошел день, и вдруг около десяти вечера ключ заворочался в замке. Не вступая в контакт с Яной, Егор снял ботинки, пальто и закрылся с детьми в комнате.

— Спасибо! — крикнула Яна.

В полночь Яна обнаружила, что из комнаты не доносится ни звука. Она приоткрыла дверь и увидела, что Егор спит на ковре с малышкой на груди, а вокруг него прикорнули Сева и Лиза. Яна умилилась, тихонько потушила свет в комнате и снова ушла на кухню работать.