Нил Сорский - [23]
Интересно, что многие подробности осады Константинополя мы знаем со слов русского очевидца тех трагических дней. Некий Нестор Искандер, в молодости попавший в плен к туркам и обращенный в ислам, вел записки во время осады. Наиболее подробно Нестор Искандер освещает то, что происходило в турецком лагере, поскольку оттуда наблюдал за военными действиями. Его записки послужили основой Повести, которая вошла в состав русских летописей. Исследователи не раз отмечали ее достоверность. Повесть существенно дополняет сведения, сообщаемые другими свидетелями осады.
Понимая, что взять мощные стены города будет трудно, турки хорошо подготовились. Венгерского инженера Урбана с почетом приняли при султанском дворе. Под его руководством зимой 1452 года было отлито несколько пушек. Одна из них казалась современникам настоящим чудовищем — каждое ядро весило 1200 фунтов. Пушку тащили к Константинополю 60 быков, а 200 человек шли рядом, чтобы поддерживать повозку в равновесии. 2 апреля под стенами города показались первые вражеские солдаты. Самым слабым местом обороны был квартал Влахерны. Этот участок заметно выступал за общую линию сухопутных стен, к тому же стена здесь была одинарная. Под углом она соединялась с тройными стенами, возведенными при императоре Феодосии. Этот участок назывался Мириандрион. Именно здесь и на соседнем Месотихионе разыг-рались основные события исторической драмы, название которой — падение Константинополя.
Мириандрион защищал знаменитый генуэзский кондотьер Джованни Джустиниани Лонго, который во главе отряда из семисот солдат по собственной воле прибыл в город в конце января 1453 года. Джустиниани был особо искусен в защите крепостей, поэтому император Константин назначил его командующим обороной сухопутных стен. Сам император защищал второй опасный участок — Месотихион, где городские стены пересекали реку Ликос. Кардинал Исидор с двумястами солдатами занимал позиции у мыса Акрополя. Причудливые зигзаги вычерчивала линия его жизни. Судьба была неизменно благосклонна к бывшему митрополиту всея Руси. Исидору удалось бежать не только из московской тюрьмы, но и из разгромленного Константинополя. Но события тех трагических дней обнажили некую червоточину его души. Когда город оказался в руках турок, Исидор отдал свое пышное облачение кардинала какому-то нищему в обмен на его лохмотья. Нищий был схвачен и обезглавлен, и его голову выставили как принадлежавшую кардиналу. А Исидор за гроши купил молчание узнавшего его купца из Перы. Впоследствии ему удалось переправиться в Италию и продолжить свою церковную и политическую карьеру[116]. Но эти события были впереди. А 6 апреля началась первая бомбардировка города. К вечеру стена в районе Мириандриона уже была серьезно повреждена, но защитники за ночь сумели ее восстановить. 12 апреля бомбардировка возобновилась, основным ее объектом теперь стала низкая стена над руслом Ликоса.
Первый выстрел из пушки Урбана сразу разрушил стены на пять саженей, второй снес еще 7 зубцов. Но осажденные метким выстрелом своего орудия сумели повредить зелейник турецкой пушки, чем привели в ярость султана Мехмеда II. Он повелел починить пушку и отдал приказ о штурме города. 18 апреля после мощного артобстрела началось сражение. Под бой барабанов и звон цимбал янычары, экипированные крюками и лестницами, пошли на приступ стен Месотихиона. Защитники не слышали друг друга от грохота пушек и свиста пищалей, от криков и стонов раненых и умирающих. «И от множества огня и стреляния пушек и пищалей обоих стран дымное курение, сгустився, покры град и войско все, яко не видети друг друга, с кем ся бьетъ, и с зелейнаго духу многим умрети» — так описывал штурм русский очевидец тех событий. Император повелел звонить в колокола, чтобы все, кто мог носить оружие, поспешили на помощь защитникам города. Глубокие рвы вокруг городских стен заполнились доверху трупами людей, так что турки пробивались к самым стенам: «мертвыа бо им бяху мост и лестница ко граду». Наутро император Константин отдал приказ похоронить погибших, но некому было его исполнить: воины, утружденные тяжелым боем, спали прямо на своих постах. Тогда патриарх повелел священникам и диаконам собрать убитых. Понимая, что город продержится недолго, Джустиниани уговаривал Константина покинуть свою столицу. Но император решительно отказался.
7 мая начался новый штурм Месотихиона. Накануне всю ночь турки опробовали новую пушку, отлитую взамен прежнего монстра инженера Урбана. Они обстреливали полуразрушенные стены Месотихиона, не давая защитникам сооружать укрепления. На рассвете несметное число турок, вооруженных приставными лестницами и крюками за поясом, устремилось к стенам. Очевидец этого штурма описал подвиг греческого солдата по имени Рангавис, который разрубил надвое личного знаменосца султана Эмир-бея, но сам был окружен и убит.
Стремясь во что бы то ни стало разрушить стены Константинополя, турки пытались вести тайные подкопы, но эти работы заметили осажденные. Они предпринимали контрподкопы. Тайная война завершилась блестящей победой греков. Около рва были врыты сосуды с порохом, а на стенах приготовлены горючие смолы. Когда во время очередного штурма турки подступили к стенам, защитники подожгли горячей смолой взрывоопасные сосуды, и земля буквально взорвалась под ногами турок. На воздух взлетели люди, огромные деревянные туры, в которых нападавшие прятались от выстрелов осажденных. После взрыва начались переговоры о мире. Султан предложил императору сдать город и выехать беспрепятственно со всем двором, император настаивал на возобновлении прежде заключенного мирного договора. 23 мая было отвергнуто последнее предложение турок, сделанное Константину, — королевство на Пелопоннесе. Судьба города и империи была предрешена.
