Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [92]

Все остальные материалы, включая 92 папки с бесценнейшими документами Вавилова по его заграничным поездкам, а также 90 записных книжек и блокнотов, фотоснимки, книги, журналы, брошюры, карты и письма, были уничтожены.

9 июля 1941 года три генерала – военных юриста Военной коллегии Верховного Суда СССР – менее чем за пять минут рассмотрели дело и признали Николая Ивановича Вавилова виновным по всем статьям обвинения, в том числе в шпионаже. Генералы сочли обоснованным, что «Вавилов в 1925 году являлся одним из руководителей антисоветской организации, именовавшейся “Трудовая крестьянская партия”, а с 1930 года являлся активным участником антисоветской организации правых, действовавшей в системе Наркомзема СССР, и некоторых научных учреждений СССР. ‹…› В интересах антисоветской организации проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя, и на развал и упадок социалистического земледелия в СССР. ‹…› Преследуя антисоветские цели, поддерживал связи с заграничными белоэмигрантскими кругами и передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза»[461]. Генералы не вызвали ни одного свидетеля. Адвокатов тоже не было. Единственным голосом в защиту Вавилова был его собственный. На суде Вавилов категорически заявил, что «обвинение построено на небылицах, лживых фактах и клевете, ни в какой мере не подтвержденных следствием»[462]. Невзирая на это, его приговорили к «…высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией имущества, лично ему принадлежащего». Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал.

Но каждый советский гражданин мог обратиться еще в одну инстанцию. Вавилову разъяснили порядок подачи ходатайства о помиловании в Президиум Верховного Совета СССР, единственный государственный орган с правом помилования. Вечером того же дня ему выдали лист бумаги, ручку и чернила. Николай Иванович твердой рукой написал: «Обращаюсь с мольбой в Президиум Верховного Совета о помиловании и предоставлении возможности работой искупить мою вину перед советской властью и советским народом. ‹…› Я молю о предоставлении мне самой минимальной возможности завершить труд на пользу социалистического земледелия моей Родины. Как опытный педагог, клянусь отдать всего себя делу подготовки советских кадров. Мне 53 года»[463].

26 июля его ходатайство № 283 в списке из триста шестьдесят одного заявления было отклонено, и его перевели в Бутырскую тюрьму для исполнения смертного приговора. Г. Д. Карпеченко и Л. И. Говоров были осуждены в тот же день и через несколько дней расстреляны.

Из камеры смертников Вавилов обратился с заявлением на имя Берии. Через несколько недель после приговора Вавилова в тюрьме навестил посланник Берии и сообщил ему, что Президиум Верховного Совета СССР рассмотрит ходатайство об отмене приговора. Его перевели обратно во внутреннюю тюрьму НКВД, где 5 и 15 октября уполномоченный Берии обсудил с ним, как можно использовать научный опыт Вавилова. Ему сказали, что все окончательно выяснится через пару дней. Но через три часа после ухода посланника вновь вмешалась война. Всех заключенных тюрьмы собрали и отправили на вокзал, а оттуда на восток страны.

Немцы стояли у ворот Москвы.

Глава 28 Возвращение в Саратов

Николай Иванович Вавилов прожил необыкновенную жизнь, которая оборвалась в 1943 году. Он умер не в Москве или Ленинграде – городах, где снискал славу выдающегося ученого ХХ века; он не погиб в одной из дальних стран пяти континентов, где рисковал собой ради поиска образцов редких культурных растений, – на Гиндукуше в Афганистане, на высокогорном плато Абиссинии, в Андах в Аргентине, Боливии или Перу. Он скончался от полного истощения в смрадной тюрьме в Саратове, городе на краю черноземной степи. Именно тут он собирался выращивать новые сорта растений, чтоб покончить с голодом, от которого периодически страдали разные регионы России, и вывести высокоурожайные сельскохозяйственные культуры, которыми можно было бы накормить все человечество.

Николай Иванович впервые приехал в Саратов в 1917 году молодым и уверенным в себе профессором агрономии. Пока вокруг него бушевала Гражданская война, он невозмутимо изучал новые горизонты ботаники и географии. Тогда же он встретил новую и большую любовь – милую, нежную Леночку. Он гордился своей наукой и своей страной – он был даже слишком горд, вопреки своему же благу, как увещевала его Катя. Ослепленный собственной преданностью науке, он отказывался видеть зло в тех, кто стремился уничтожить его, а потом стало уже слишком поздно.

Теперь Вавилов вернулся в Саратов в конце октября 1941 года как осужденный политзаключенный, разбитый, измотанный допросами Хвата. Как и все арестанты, он был истощен, жил в грязи, страдал от дизентерии и других болезней, уносивших жизни многих вокруг него. Истязатели подавили его физически, но не могли сокрушить его дух. Николай Иванович прожил в тюрьме более двух лет среди таких же, как он, еле живых людей, осужденных по сфабрикованным обвинениям, и умер скоропостижно. По стечению обстоятельств, его возлюбленная Леночка и их сын Юрий были эвакуированы в Саратов. Все годы войны они безуспешно искали своего мужа и отца, умиравшего в тюрьме в пятнадцати минутах ходьбы от них.