Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [17]

. Вавилов в очередной раз погонялся за племянником по фруктовому саду и снова прочел Александру его любимый стишок:

Сказка жизни коротка,

Птичка ловит червяка,

Птичку съел на завтрак кот,

Псу попался котик в рот.

Пса сожрал голодный волк,

Но какой же вышел толк?

Волка съел могучий лев,

Человек же, льва узрев,

Застрелил его, а сам

Он достался червякам.

Александру всегда нравилось декламировать этот стишок на пару с дядей Колей. Позже он напишет, что быть таким, как дядя Коля, как он звал Николая Ивановича, стало «девизом его жизни».

Николай Иванович проследил, как шофер положил его дорожный чемодан в машину, перекинул через плечо коричневую кожаную полевую сумку для образцов растений, обнял по очереди всех родных и пустился в дорогу.

От Средней Пресни автомобиль повернул к Курскому вокзалу[71] и подвез пассажира к поезду, идущему в Туркестан; он доставит Вавилова в Ашхабад. Улыбаясь, Николай Иванович откинулся на сиденье. Его служебная командировка началась. Он ехал на фронт не для того, чтобы стрелять в немцев, австрийцев или турок. Он отправлялся собирать коллекцию растений. Это миссия поважнее, чем сражаться в мировой войне.

Вавилов был рад представившейся возможности, о которой уже некоторое время мечтал. Перспектива оказаться на передовой его не пугала. Он направлялся в официальную оплаченную экспедицию в Северный Иран. Если его расчеты верны, то он сможет найти там редкий вид пшеницы, исключительно устойчивый к мучнистой росе, заражавшей посевы на севере России.

Найти причину отравления войск было не так уж сложно, догадывался Николай Иванович. Он, вероятно, смог бы поставить верный диагноз, не выходя из «Петровки». Изучая сельскохозяйственные культуры в Закаспийской области, на границе России с Ираном, несколькими годами ранее, молодой Вавилов обнаружил, что пшеница в тех краях сильно засорена ядовитым плевелом Lolium temulentum L. Испеченный из нее хлеб вызывал состояние опьянения, похожее на то, о котором докладывали армейские чины. Вавилов быстро решил «загадку» заболевания.

Хотя его командировка была военной, он настоял на статусе гражданского специалиста и подчинялся приказам Министерства сельского хозяйства, а не военного ведомства.

В Персии Вавилов купил трех лошадей, нанял проводника и направился вглубь страны, к Хамадану и Керманшаху. Летний воздух был наполнен ароматом персидского клевера-шабдара – в Иране его используют как кормовое растение. В горах вокруг Мензиля Вавилов наткнулся на заросли дикого многолетнего льна. В Гилянской провинции он обнаружил рис особенно высокого качества, удивительным способом выращенный на полях без сорняков. Николай Иванович охотно зачерпнул пригоршню зерен – взять с собой в Москву.

Идущая вокруг война постоянно прерывала его мирную экспедицию по сбору растений. Сторожевой отряд русских казаков, патрулировавших район передвижения войск, арестовал Николая Ивановича и объявил его немецким шпионом. Хотя при себе у него были официальные документы из Петрограда, казакам он показался подозрительным. Их особенно насторожило то, что Николай Иванович вел полевой блокнот по-английски, а некоторые его справочники были на немецком. Допрашивал Вавилова казацкий урядник, заявивший, что у него приказ извести шпионскую нечисть. Такое рвение объяснялось высокой наградой за поимку немецкого или турецкого лазутчика. Императорская армия выплачивала за них до тысячи рублей золотом.

Казаки продержали Вавилова под стражей трое суток, пока проверяли его благонадежность, связываясь по телеграфу с Петроградом. В конце концов из Министерства сельcкого хозяйства пришло подтверждение его полномочий, и ученого освободили. Теперь он мог отправиться на охоту за растениями.

Глава 5 На крыше мира. 1916 год

В начале ХХ века растениеводы занялись поисками редких генов среди диких сородичей основных культурных растений. Возможно, эти гены придадут устойчивость к болезням, экстремальным температурам и засухе основным продуктам питания, например пшенице и ячменю. Николай Иванович выдвинул теорию, согласно которой наилучшие края для поиска – это отдаленные горные районы, такие как Памирское плато, высокогорная система на южной границе Российской империи. Вместо того чтобы вернуться в Москву после командировки в Персию, Вавилов купил еще трех лошадей и отправился в организованную им самим зарубежную экспедицию.

В 1916 году ранняя зима пришла на Памир уже в сентябре. Снежные хлопья укутали горные степи и узкие ущелья в той части Средней Азии, где сходятся Россия, Индия, Афганистан и Китай. Ледник Демри-Шаург был скован коварной мореной из скользкого серого сланца. Путники были вынуждены спешиться и вести лошадей под уздцы[72].

Тропинка по краю ледника тоже таила опасность. Снежные мосты над ледниковыми речками и ручьями подтаяли за лето. Они обрушивались от самых легких шагов. Чтобы переправиться на другой берег через стремительные потоки холодной воды, путешественникам приходилось мастерить гупсары – плоты из стволов деревьев поверх наполненных воздухом козьих шкур. В особенно узких местах скалистой тропинки путники с осторожностью пробирались по оврингам – вбитым в скалу бревнам с настилом из плетеных веток и плоских камней. Эти шаткие и непрочные горные пути были проложены для переброски и снабжения царских войск. На таком рискованном (особенно для вьючных лошадей) маршруте караван делал не более полутора километров за час. Не каждому путнику удавалось добраться до цели живым. Памир не зря называют «подножье смерти».