Николай Некрасов - [171]

Может быть, и поэтому Некрасов так долго боролся. Еще целый год прошел в мучениях и попытках найти спасение. Впервые за очень долгое время Некрасов просил брата Федора выслать ему деньги, которые тот был по-прежнему должен ему за Карабиху, — нужны были средства на дорогое лечение, доходов, получаемых от «Отечественных записок», явно не хватало, а возможности «зарабатывать» карточной игрой в клубе или на частных квартирах он был лишен. Прикованный к постели, Некрасов решился на операцию и «выписал» знаменитого австрийского хирурга Теодора Бильрота. Операция (стоившая, по свидетельству П. М. Ковалевского, не менее 20 тысяч рублей) была сделана и даже описана в медицинском журнале — Бильрот считал ее одной из самых сложных и успешных в своей карьере. Конечно, она уже не могла помочь, как и остальные средства. Ближе к концу единственное, что могли делать врачи, — давать морфий, чтобы заглушить ставшие постоянными непереносимые боли. В начале февраля на подаренной чешскому переводчику книге Некрасов написал: «7 февраля 1877 года. Умираю медленно и мучительно». Брату Федору он сообщил 12 марта:

«Я крайне плох. Надежды жить нет. Могу протянуть несколько, а не то так и скоро…

Думаю, что я правее докторов, которые обнадеживают… При мне постоянно доктор Белоголовый и профессор Богдановский, хирург.

Боткин ездит тоже.

И много их.

Два вышеназванные (Белоголовый и Богдановский) превосходные люди.

Я нашел в них друзей».

Ему же поэт сообщал в апреле: «…Вижу только, что стал я более животное в грубейшем смысле этого слова, чем человек; голова, к сожалению, не всегда тупа. Чувствую, что эта грязная пародия на жизнь может долго длиться — и невесело мне, голубчик». Постепенно наркотик переставал приносить облегчение и только туманил голову. На приходивших к нему Некрасов производил впечатление «полутрупа», невероятно худого и бледного, говорящего «замогильным» голосом. Салтыков сообщал Анненкову: «Некрасов положительно умирает. Нельзя даже представить себе приблизительно, какие он муки испытывает. Вообразите, что уже пять месяцев почти единственное его положение — на карачках, т. е. по образу четвероногого. И при этом непрерывный стон, но такой, что со мной, нервным человеком, почти дурно делается». Его страдальческий облик запечатлел на знаменитом портрете художник Крамской, для которого Некрасов позировал, полулежа на кровати. Зина и Анна Алексеевна постоянно дежурили у кровати умирающего, сменяя друг друга и стараясь не общаться. «Они соперничали в самоистязаниях: каждая не давала себе спать, чтобы услышать первый его стон и первой подбежать к постели. Для этого Зиночка, которая была моложе и со сном справлялась труднее, садилась на пол и уставлялась на зажженную свечу… она из молодой, беленькой и краснощекой женщины превратилась в старуху с желтым лицом и такою осталась», — вспоминал П. М. Ковалевский.

Борясь и надеясь выздороветь, Некрасов при этом делал то, что должен делать умирающий, — улаживал дела. В самом начале года он составил завещание:

«…1) Все принадлежащие ему авторские права на изданные и неизданные его сочинения и наличные экземпляры их, какие после него останутся, со всеми следующими ему по расчетам за особые издания или помещение его сочинений от кого-либо платежами, предоставляет в полную и исключительную собственность родной сестре его, жене полковника, Анне Алексеевне Буткевич, с тем условием, чтобы она уплатила должные им, завещателем, по векселю французской подданной Селине Лефрен-Потчер десять тысяч пятьсот рублей и выдавала бывшему камердинеру его Василью Матвееву в виде пожизненной пенсии, а в случае его смерти жене его по триста руб. в год; вследствие этого все оставшиеся после него собственные его рукописи, непроданные экземпляры его сочинений, счеты по их продаже и частные письма к нему разных лиц без всякого исключения должны быть переданы сестре его Анне Алексеевне Буткевич.

2) Весь капитал его, завещателя, состоящий в долгах за другими лицами по формальным обязательствам, все принадлежащие ему отдельные издания чужих сочинений со всеми относящимися к ним правами по расчетам и договорам с авторами и другими лицами, а также все наличные деньги, какие останутся за определенными из них по четвертому пункту сего завещания издержками и выдачами, предоставляет в полную собственность родным братьям его Федору и Константину Алексеевичам Некрасовым по ровной части, но с тем условием, чтобы они приняли на себя обязанность уплатить прочие его долги, какие останутся им неуплаченными, и выдавать вышеупомянутому камердинеру его Василью Матвееву, а в случае его смерти жене его пожизненно каждый по сту пятидесяти рублей.

3) Принадлежащее ему, завещателю, по договору, заключенному им с действительным статским советником Михаилом Евграфовичем Салтыковым и надворным советником Григорием Захаровичем Елисеевым 23 декабря 1876 года, право на получение от них определенных назначенному в его завещании лицу платежей, в случае издания журнала «Отечественные записки» при их постоянном сотрудничестве после его смерти, предоставляет в полную собственность жене коллежского регистратора Авдотье Яковлевне Головачевой, бывшей по первому мужу Панаевой.