Николай Коробицын - [9]

Однажды в ультрамариновых водах океана встретили огромных спящих черепах. Коробицын внимательно разглядывал их. Они были рыжие, как осенняя листва на фоне синего неба в скверике у Успенского собора в Великом Устюге.

25 октября пополудни прошли острова Зеленого мыса, видели остров Санта-Антонио, возвышенный и холмистый.

Начало ноября принесло на море штиль. Погода была пасмурна и дождлива. Над палубой натянули тенты и собрали с их помощью четыре бочки дождевой воды. Она оказалась чиста и приятна на вкус.

14 ноября пересекли экватор. Событие это было ознаменовано традиционным морским празднеством в память владыки морей Нептуна и обливанием водой всех, кто впервые вступал в нулевую широту. Нептуна изображал Митрофан Зеленин. Он был в вывороченном тулупе, с картонной короной на голове, с длинной седою бородой из белой пакли и с трезубцем в руках. Бог морей и его свита остановились против мостика, на котором стояли капитан и офицеры. Нептун потребовал список офицеров и обратился к капитану с вопросом:

— Какого государства вы люди? Откуда и куда едете, как зовется ваше судно?

Лисянский, сдерживая улыбку, отвечал:

— Люди мы Русского государства. Идем из Кронштадта на Дальний Восток, а зовется наше судно «Нева».

— Угодно ли Вам, господин капитан, счастливого плавания?

— Конечно, угодно.

— Так я могу вам его даровать, но только надо мне вас окатить водой, ежели не желаете от меня чем-нибудь откупиться.

Капитан решился на откуп и дал ведро водки. За это Нептун обещал ему попутные ветры вплоть до берегов Бразилии.

А затем при общем смехе свита Нептуна стала хватать матросов и сажать их в большую бочку с водой и после окатывала водой из брандспойта. Особенно досталось Коробицыну — как человеку не морскому. Пощадили только отца Гедеона из уважения к сану священнослужителя.

А вечером на баке долго раздавались песни и слышен был шум пляски.

Корабли прошли штилевую полосу, наполнили паруса ветром и понеслись дальше на юг.

После перехода экватора доктор Либанд провел обследование всей команды корабля, но никаких внушающих тревогу изменений в состоянии людей им замечено не было, хотя продовольственные запасы с Канарских островов уже закончились. Хорошим подспорьем была свежая рыба, которую ловили в океане. Однажды острогой добыли крупную рыбу бинет (тунец?) длиной в два с половиной фута[10]. С головы она была похожа на лоха[11], но чешуя была мелкая, синяя с серебристыми полосами. Вкус был, как отметил в дневнике Коробицын, не очень большой приятности, но все же это была свежая пища. Как всегда, для предосторожности отваривали с ней серебро.

3 ноября поутру впервые увидели бразильский берег. Это был мыс Фрио. Шестого ноября подошли к острову Альваредо. Но неожиданно разыгрался шторм, и ночью «Нева» едва не столкнулась с «Надеждой» из-за невнимательности вахтенных офицеров. Ветер ревел, производя сильное волнение на море. Небо заволокло тучами, налетали шквалы. Вокруг носились альбатросы, и маленькие штормовки летали, словно скользя, над волнами.

9 ноября пришли на рейд гавани острова Св. Екатерины. Убрали паруса и на глубине 6 сажен положили якорь.

Николай Петрович Резанов отбыл в город Ностра-Сеньора-дель-Дестере. Его принял губернатор Франциск Шевер-Курадо. Резанов остановился в его доме, а офицерам и чиновникам был отведен казенный загородный дом. Стол был общий — у губернатора.

Здесь на рейде корабли «Надежда» и «Нева» простояли до 23 января. Задержка была вызвана тем, что на обоих кораблях, купленных Лисянским в Англии, обнаружилась гниль в мачтах и обшивках. Оказалось, что суда не такие уж и новые, как уверяли англичане. На «Неве» решили поставить новые фок- и грот-мачты из красного дерева. Пришлось ждать, когда доставят нужные для их изготовления стволы. Все работы обошлись в 1000 пиастров.

Коробицын и Шемелин запасали свежую провизию и воду.

Как всегда, Коробицын старался делать подробные записи в дневнике. Вот что в нем сказано об острове Св. Екатерины: «Остров знаменит. Возвышен и горист. Покрыт лесом: пальмы, красное дерево, бук, кокос. Число жителей в городе Ностра-дель-Дестере до 12 тысяч. Много негров, привозимых из Африки. Они стоят от 100 до 200 пиастров. Содержат их, как животных, на тяжелых работах и обходятся с ними бесчеловечно. Продают их на площади почти голых. Стоят они там целый день без пищи…

На острове растет пшеница, пшено и кукуруза. Основная пища жителей острова — хлеб из муки маниокового корня, получаемой при перетирании, и, конечно, рыба.

Встречается много змей, крокодилов и попугаев».

Отмечая тяжелое положение негров на острове, Коробицын упоминает о наказаниях их плетьми и тут же пишет, что и Крузенштерн, и Лисянский, едва выйдя из Кронштадта, приказали выбросить линьки для наказания матросов за борт.

Несколько раз во время стоянки кораблей у острова Св. Екатерины Коробицын побывал на «Надежде» в гостях у Федора Шемелина. Но если на «Неве» все было спокойно, то на «Надежде» то и дело вспыхивали ссоры. Отношения между капитаном Крузенштерном и посланником Резановым по-прежнему были напряженными. Кроме того, вызывающе вел себя подпоручик Федор Толстой. Офицер гвардии Преображенского полка, окончивший Морской кадетский корпус, дуэлянт, дебошир и злой шутник, он каким-то образом попал в число кавалеров посольства. Шемелин познакомил с ним Коробицына. Первое впечатление от Толстого у Коробицына было самое благоприятное. Тот был удивительно хорош собой, отличался прекрасным сложением, его вьющиеся волосы были черны и густы. По сердцу Коробицыну пришелся и чуть окающий говорок костромича. Но именно Толстой являлся зачинщиком самых шумных ссор на корабле. Еще во время плавания к Тенерифу он порывался избить художника Курляндцева, ссорился с офицерами, язвительно подшучивал над Шемелиным. Несколько раз Крузенштерн отправлял его под арест. Но к Коробицыну Толстой отнесся доброжелательно. Что было тому причиной — роднящее их обоих оканье или нечто иное — трудно сказать. Но новый знакомый расспрашивал Коробицына о родных местах, о поездках по Сибири, словно предчувствуя, что ему скоро придется совершить длительный путь с Камчатки в Петербург.