Николай I - [193]

На первом же представлении французской труппы, игравшей комедию «Cidevant jeune homme» («Бывший молодой человек»), где основную роль исполнял Сен-Феликс де Скво, присутствовал и Николай Павлович со своим братом Михаилом, тоже заядлым театралом. Очень скоро они стали приглашать к себе талантливого артиста. Однажды, когда де Скво посетил Михаила Павловича, неожиданно появился и Николай, который поприветствовал его просто, остановив попытки артиста ответить в выспренних выражениях, положенных по этикету. Позднее де Скво вспоминал: «Ах, оставьте, пожалуйста! — сказал Николай Павлович — Надоели мне эти «высочества», я слышу их на каждом шагу. Поменьше этикета. Мне хочется похохотать, пошутить. Право, такие минуты для меня большая редкость. Давайте же пользоваться случаем». Великие князья и артист взяли зажженные канделябры, поставили на пол, чтобы устроить театральную рампу, и начали декламировать сцены из «Вертера». Подобно Александру I, великие князья обладали необыкновенной памятью, и один из них начал наизусть говорить роль Шарлотты, другой — Альберта. Тогда «Вертер» пользовался огромным успехом в Петербурге. Так прошло два часа. Великие князья острили и сыпали каламбурами»^{1233}. Даже в конце 30-х годов в Гатчине Николай Павлович однажды затеял любительский спектакль по водевилю П. Каратыгина «Ложа 1-го яруса на первый дебют Тальони»; он сам выступил режиссером, а в качестве сюрприза вышел на сцену в шинели квартального надзирателя, рассмешив всю семью^{1234}.

После воцарения Николая I театральному делу было придано государственное значение. Именно в Большом театре представлял император своего нареченного зятя герцога Лейхтенбергского публике, после его помолвки 5 декабря 1838 года с любимой дочерью Марией Николаевной. Это зрелище, по воспоминаниям современников, было великолепно, «первые четыре ряда кресел занимали люди со звездами; бельэтаж горел в бриллиантах»^{1235}. Уже в первые годы царствования Николая Павловича возродилась жизнь и в Эрмитажном театре, пришедшем в запустение при Павле I и Александре I. В 1826 году театр был передан в ведение Дирекции императорских театров, которой подчинялись и все крупнейшие театры Петербурга и Москвы. В Эрмитажном театре спектакли начались после реставрации здания Карлом Росси в 1827 году постановкой балета «Эсфирь и Флора». С 1830 года возобновились и новогодние маскарады, проходившие здесь в первые годы царствования Александра I (1808–1812)^{1236}. Одновременно для выездных спектаклей на Каменном острове был построен Каменноостровский театр (архитектор С. Л. Шустов, вновь отстроен А. К. Кавосом в 1844 году). Вскоре еще два новых театральных здания украсили столицу. В 1832 году был открыт названный в честь Александры Федоровны Александринский театр. Архитектор К. И. Росси предусмотрел и обширные императорские апартаменты, в которые вел отдельный вход со стороны аркады. В небольшой передней находилось (и находится до сих пор) зеркало в бронзовой оправе, а на третьем этаже, куда вела белокаменная лестница, открывается анфилада небольших уютных комнат, которые можно было использовать по разному назначению, а также туалетная. С лестницы великолепные двери ведут в аванложу, украшенную зеркалами и малахитовым камином (нечто вроде передней), а затем — в саму ложу. Специальное потайное окошко в ложе позволяло видеть не только сцену, но и часть закулисья. С лестницы другие двери вели в нижнюю царскую ложу наравне со сценой, а также на саму сцену^{1237}.

Александринский театр считался «русским», так как в нем в основном ставились произведения на русском языке. Впрочем, В. Г. Белинский не был высокого мнения о репертуаре этого театра, пьесы которого, по его замечанию, «разделяются на три рода: 1) пьесы, переведенные с французского, 2) пьесы, переделанные с французского, 3) пьесы оригинальные. О первых прежде всего должно сказать, что они большею частию неудачно переводятся, особенно водевили… Русские переделки с французского нынче в большом ходу: большая часть современного репертуара состоит из них. Причина их размножения очевидна: публика равнодушна к переводным пьесам; она требует оригинальных, требует на сцене русской жизни, быта русского общества… Об оригинальных пьесах нечего и говорить»^{1238}. Для элитной публики и дипломатического корпуса предназначался Михайловский (от Михайловской площади и дворца Михаила Павловича) театр, возведенный по проекту Александра Брюллова (перестроен в 1859 году А. К. Кавосом). Здесь французская труппа исполняла модные новинки парижской сцены, но были также русские постановки и балеты. В день открытия театра, 8 ноября 1833 года, были исполнены балет «Воспитанница Амура» (в другом варианте — «Амур в деревне»), а также, по личному указанию Николая Павловича, — водевиль П. А. Каратыгина «Знакомые незнакомцы»^{1239}.

«Государь Николай Павлович, — писал впоследствии артист Ф. А. Бурдин, — страстно любил театр. По обилию талантов русский театр тогда был в блестящем состоянии. Каратыгины, Сосницкие, Брянские, Рязанцев, Дюр, Мартынов, Самойловы, Максимов, Асенкова… Балет тоже отличался блеском, имея во главе первоклассных европейских балерин: Тальони, Фанни Эльслер, Черито, Карлотту Гризи и др., а французский театр по своему составу мог соперничать с Comédie Française; довольно назвать супругов Аллан, Брессана, Дюфура, Плесси, Вольнис, Мейер, Бертон, Руже, Готи, Верне, — позднее Лемениль и других… Театр был любимым удовольствием государя Николая Павловича, и он на все его отрасли обращал одинаковое внимание; скабрезных пьес и фарсов не терпел, прекрасно понимал искусство…»