Николай I - [194]
В летний сезон, когда театральная жизнь в Петербурге замирала, артисты вызывались для спектаклей в загородные резиденции. Даже во время маневров в Красном Селе спектакли давались до четырех раз в неделю, а для проживания артистов были выстроены деревянные дачи. Так, в июле 1851 года по инициативе наследника для офицеров был устроен спектакль «Белая камелия» (по пьесе брата жены М. А. Корфа)>{1242}. На спектакли в Красное Село императорская семья приезжала из Петергофа. Когда же двор перебирался в Царское Село, где оставался иногда до 8 ноября, то спектакли давались два раза в неделю. Артисты приезжали к спектаклям из Петербурга, завтракали во дворце, а после обеда могли покататься по парку в придворных «линейках». После спектакля ужинали и возвращались в Петербург с подарками>{1243}. Спектакли в Царском Селе давались, как правило, в залах Царскосельского дворца, но во время траура и в связи с другими обстоятельствами они могли проходить и в комнатах Александровского дворца. Обычно игрались две пьесы — французская и русская. В дневнике А. И. Храповицкого под 22 октября 1838 года отмечено представление в Александровском дворце: «При сем спектакле присутствовала вся императорская фамилия с многочисленным двором. Во время французской пьесы (это был «Чиновник по особым поручениям» Э. Скриба. — Л. В.) аплодисментов почти не было, но в продолжении русской государь много аплодировал и смеялся. Потом всем было объявлено высочайшее благоволение»>{1244}.
В Царскосельском дворце артистам для трапезы выделяли один из залов. Об одном курьезном случае, свидетельствующем о снисходительном отношении государя к мелким прегрешениям артистов, рассказывает Ф. А. Бурдин: «Однажды после спектакля во дворце в Царском Селе два маленьких артиста Годунов и Беккер выпили лишнее и поссорились между собою. Ссора дошла до того, что Годунов пустил в Беккера бутылкой; бутылка пролетела мимо, разбилась о стену и попортила ее. Ужинали в Янтарной зале; от удара бутылки отскочил кусочек янтаря. Все страшно перепугались; узнав это, в страхе прибежали директор, министр двора князь Волконский; все ужасались при мысли, что будет, когда государь узнает об этом. Ни поправить скоро, ни скрыть это нельзя. Государь, проходя ежедневно по этой зале, должен был непременно увидеть попорченную стену. Виновных посадили под арест, но это не исправляло дела… Министр боялся резкого выговора, директор — отставки, а виновным все предсказывали красную шапку. Действительно, через несколько дней государь, увидя испорченную стену, спросил у князя Волконского: «Что это значит?» Министр со страхом ответил ему, что это попортили артисты, выпившие лишний стакан вина. — «Так на будущее время давайте им больше воды», — сказал государь; тем дело и кончилось»>{1245}.
В 1837 году в Петергофе у Красного пруда был открыт новый летний императорский театр (старый «Оперный дом» на территории Верхнего парка пришлось снести еще в 1829 году)>{1246}. Артистов, непосредственно занятых в спектаклях, привозили пароходом. Иногда же, когда спектаклей было много, их поселяли на несколько недель в Монплезире>{1247}. В свободное время артистов можно было видеть купающимися в расположенном рядом бассейне. Вот что вспоминал о пребывании артистов в Петергофе в 1831 году начальник русской драматической труппы P. М. Зотов: «Помню, что за холодным годом последовало самое жаркое лето, и в это время был дан балет «Киа-Кинг» в Петергофе на открытом воздухе, на площадке против Самсона. Зрелище было великолепное… На другой день после «Киа-Кинга» я на пристани Монплезира купался в 8 часов утра с некоторыми из театральных лиц, и в эту самую минуту подошел неожиданно государь; но взглянув на нас и узнав, кто купается, не велел беспокоить нас»>{1248}.
В театральный сезон, посещая театры почти ежедневно, Николай Павлович частенько заходил за кулисы, разговаривал с артистами. При встрече на улице завязывал с ними непринужденный разговор. Иногда это могло закончиться для артиста и плачевно. Актер-комик французской труппы Виктор Верне, которого император особенно жаловал, был удостоен такого разговора, после чего попал в полицейский участок за «приставание» к императору: плохо владея русским языком, он не смог объясниться с полицейским. И только позднее, когда все выяснилось, его выпустили с извинениями. После этого случая, когда в Михайловском театре Николай Павлович однажды направился к артисту, тот «вместо ответа замахал руками и опрометью бросился бежать… Государь очень смеялся, но Кокошкину (петербургскому полицмейстеру. —
