Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах». Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы) - [194]
Твой старый-престарый
Н. П.
Милый Гогушка!
Как же с Павлушой? А как дела Алеши? Как твоя Таня? Может быть, деньги, отложенные на билет до Москвы, выслать теперь же, если вам очень трудно? Мы живем в очень хороших условиях под Москвой. Письма и продукты привозит к нам из Москвы каждую неделю Таня[1180]. Нас посетила здесь лучшая подруга Танюши Лида, которая теперь живет и учится в Софиевке, где я родился. Она прелестна и своим обликом, и душой. Была у нас и ученица Татьяны Николаевны Оля[1181], которая была при ней последние дни и часы ее жизни, и мы много говорили о моем прошлом. Оля очень любила Татьяну Николаевну и много ценного рассказала мне. Оба эти посещения были для меня праздником души. О какой повести Гэлсуорси ты писал, что она похожа на «Вешние воды»? Мне Тургенева напомнила «Санта Лучия»[1182].
Софья Александровна шлет вам всем привет.
Надеюсь, что Павлуша все же устроится. Привет квартету.
Твой НА.
Милый Гогус! От тебя давно нет вестей. Как же с Павлушей? Я очень сочувствую бедняге, что поездка в Ленинград рухнула. А что же с Алешей? Ты о нем ничего не писал. Не знаю, радоваться ли мне за Павла Николаевича? Что он пишет? Я все это время вспоминаю о днях, проведенных с другом Танюши, которую я нашел, и представь, живет она теперь в Софиевке. Знает дом, где я родился. Была на могиле моего отца. Вспоминала и Олю Куркову, ученицу Татьяны Николаевны, которая была с нею последние дни и часы Ее жизни. Мы говорили и не могли наговориться. Так будет и тогда, когда ты посетишь нас. Но, прости, я, м. б., писал тебе о них.
На душе тревожно, как перед грозой. Да здравствует солнце! Да скроется тьма. Обнимаю тебя.
Привет всей твоей семье.
Твой старый хрыч Н. П.
Мой дорогой Гогушка!
Пишу только потому, чтобы ты не беспокоился из‐за моего молчания. Но писать рано. Я давно не имею вестей от тебя. И это меня беспокоит. Что твои дети? Как Павлуша? Я очень понимаю его огорчение, что мечта о поездке в Ленинград его обманула, а как определяется его жизнь. Теперь уж про человека не скажешь: кузнец своего счастья. Скорее можно сказать обратное — «виновник своих бед». А что с Алешей? О нем ты давно не писал. А как здоровье твоей Тани? Где теперь ее мать, Мария Александровна (так ведь)? Если я ошибся — виной мой склероз.
Жизнь в Дарьине приходит к концу. Я радуюсь мысли, что скоро вернусь домой. «То ли дело братец дома»[1183]. Конечно, жаль расстаться с садом. Там люди за оградой не дышат утренней прохладой… А я так ею наслаждался эти месяцы! Люблю шум листвы. «Зеленый шум!» Но вот все время портится электричество. Вечера в темноте. Молчит радио. А дни полные напряженного ожидания.
Мне кажется опять, что Танюша далеко, далеко. Как твои дела на службе? Я тебя спрашивал в одном из последних писем, как быть с 200 р., отложенными на билет до Москвы. В нашу тихую однообразную жизнь иногда войдет вестник другого лица. На днях была гостья, вернувшаяся из Англии[1184]. Много рассказывала. Вернулся друг нашего Саши, который 1½ года плавал на «Оби» в Антарктике[1185]. Очень интересно рассказывал. Он очень славный человек, и семья его чудесная.
Ты ждешь информацию о моем здоровье. Но я не знаю, что писать. Вот покажусь врачам, тогда напишу. Давно не имел встреч с ними. На днях привозили верстку моего комментария к «Былому и думам». Редактор все же вставил кое-какую отсебятину и кое-что, но очень мало, исключил (например, то место, где я полемизировал с комментарием академического издания).
Вчера была гроза, и сегодня очень понизилась температура. А я люблю полеживать в рощице в ожидании того, что ко мне подлетит бесшумная малиновка или горихвостка.
Ну вот, жду вестей от тебя и о твоих близких.
Привет вам от Софьи Александровны.
Твой НА.
Дополнение
Письма Павлу и Алексею Штернам, приложенные к письмам Г. А. Штерна
Милый Павлик,
Теперь я дома и, пока не на службе, могу ответить на множество полученных писем. Вот и тебе пишу в ответ на твое письмецо. Буду очень благодарен тебе, если ты напишешь о своих успехах в школе.
У меня есть внук Миша. Ему исполнилось 8 лет. Он мне часто пишет. У меня накопилась целая коробка его писем.
В нем я больше всего люблю одну черту: он очень заботится о своей маме. Папы у него нет: он погиб в дни блокады Ленинграда.
Ты счастливее его. У тебя есть и папа и мама, которые тебя любят, и ты можешь им принести много радости, когда ты и Алеша себя хорошо ведете и хорошо учитесь.
Ты уже большой и теперь многое можешь понять. Желаю тебе и Алеше всего хорошего.
Твой Николай Павлович.
Милый Алешенька, очень ты меня порадовал своим большим письмом, ты интересно писал о грузинской выставке и об «Идиоте». Ты, конечно, прав, что Аглая любила кн. Мышкина. Но такие гордые натуры скрывают свои чувства, и часто за насмешками. Ну, а ты как думаешь, кого же из них любил Мышкин. По-моему, Аглаю, а Настасью Филипповну он больше жалел, но, как очень добрый человек, склонился к ней.
Ты только неправ, что Чичиковых не бывает, а лишь только напоминающие их. Я знал одного, он по фамилии похож — Бельчиков. Его так и прозвали Павел Иванович.
В этом этюде охарактеризованы пути, ведущие к постижению образа города в передаче великого художника слова. Этим определен и подход к теме: от города к литературному памятнику. Здесь не должно искать литературной характеристики. Здесь отмечены следы города в творчестве писателя. Для исследования литературы, как искусства, этюд может представить интерес лишь, как материал для вопросов психологии творчества. Эта книжка предназначена для тех, кто обладает сильно развитым топографическим чувством и знает власть местности над нашим духом.Работа возникла из докладов, прочтенных в Петербургском Экскурсионном Институте.[1].
С Петербургом тесно связан жизненный и творческий путь Пушкина. Сюда, на берега Невы, впервые привезли его ребенком в 1800 году. Здесь, в доме на набережной Мойки, трагически угасла жизнь поэта. В своем творчестве Пушкин постоянно обращался к теме Петербурга, которая все более его увлекала. В расцвете творческих сил поэт создал поэму «Медный всадник» — никем не превзойденный гимн северной столице.Каким был Петербург во времена Пушкина, в первую треть прошлого века?
Это уникальный по собранному материалу поэтический рассказ о городе, воспетом поэтами и писателями, жившими здесь в течение двух веков.В предлагаемой книге Н. П. Анциферова ставится задача, воплощающая такую идею изучения города, как познание его души, его лирика, восстановление его образа, как реальной собирательной личности.Входит в состав сборника «Непостижимый город…», который был задуман ученицей и близким другом Анциферова Ольгой Борисовной Враской (1905–1985), предложившей план книги Лениздату в начале 1980-х гг.
В настоящей книге, возвращаясь к теме отражения мифа в «Медном всаднике», исследователь стремится выявить источники легенд о строителе города и проследить процесс мифологизации исторической реальности.Петербургский миф — культурологич. термин, обозначающий совокупность преданий и легенд, связанных с возникновением СПб и образом города в сознании людей и в иск-ве. Петербургский миф тесно связан с историей СПб и его ролью в истории страны. Реальные события возникновения СПб обрастали мифологич. образами уже в сознании современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде.