Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах». Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы) - [191]
Мне было опять плохо. Ставили пиявки. Дважды делали кардиограмму. Но сердце благополучно.
Как-то проснулся, хотел читать. Но что-то с глазами. А я слышал, что от гипертонии внезапно или постепенно слепнут (бывает!). Я не мог читать и представил так ясно твое положение. Софья Александровна, сейчас очень занятая (мы теперь отказались от домработницы), много мне читала. И мне думалось о Павлуше и Алеше, стало очень обидно за тебя.
У меня горе. Скоропостижно умер Борис Викторович Томашевский[1148]. Это был мой деятельный друг. Это настоящий рыцарь науки. Без страха и упрека.
Получил чудесное письмо от Танюши. Очень длинное, 8 страниц, и в нем сказалась-таки русская девушка! Она пишет о своем путешествии куда-то на юг. О том, что север ей милее, не пальмы, а березы милые, чистые, родные, о русской зиме, о снеге. Вспоминал страницу из моей книги «Пригороды Ленинграда», где я описывал зиму в Детском Селе. Пишет она и о путешествии в какой-то курорт, где такой контраст между богатством и бедностью. Я вижу, что ей ведом «социальный стыд». Много пишет и о Таточке, которая прекрасно говорит по-русски. Я в своих письмах называю ее своей мечтой, и Танюша теперь тоже называет, когда пишет о дочке, называет ее «твоя мечта». Я был так счастлив читать это чудесное письмо. Когда кончил, по радио передавали арию Надира (из «Искателей жемчугов»). Ты помнишь, в воспоминаниях о поездке с моей Таней на Виллу Адриана я писал, как мы, взволнованные всем пережитым, встретили мальчика, бродячего музыканта, и он пел нам эту арию.
А над нами итальянское небо — сапфировое, словно влажные и прозрачные звезды, лучистые, с длинными ресницами. Это были одни из лучших минут нашего путешествия. И я, вспоминая свою Таню, постоянно вспоминаю и этот мотив. И вот он в такую минуту зазвучал. И кончается эта ария словами «Прощай, мечта». Словно отклик из того мира. И чувство счастья стало почти мучительно!
Ты помнишь Гулю? Она внезапно пришла к нам в годовщину нашей свадьбы с букетом цветов. Она не знала, что это наш праздник, и пришла поздравить с новосельем.
Она прихварывает и отказалась от заработков — переводчицы в дни фестиваля. Однако ВОКС[1149] затребовал ее, т. к. хороших переводчиц, умеющих себя держать, не хватало. Ей досталась группа немцев из Федеративной республики. Ей приходилось работать до позднего вечера. Один юноша начал ее преследовать; дело кончилось тем, что она была вынуждена дать ему пощечину. На следующий день он молчал и изредка, поглядывая на Гулю, держался за щеку. С комичным выражением. Прощаясь с ней, сказал: «Вы первая, что устояли». Гуля, рассказывая, краснела и чуть не плакала…
Друзья посещают и всё восхищаются квартирой. А у Софьи Александровны словно медовый месяц.
Привет харьковчанам от нас обоих.
Твой НАнц
P. S. К вам просьба. Если у вас сохранилось мое описание поездки в Закарпатье — пришлите мне обратно. А я верну вам мои воспоминания, как получу от Сережи Лозинского перепечатанный экземпляр.
Мне разрешили — теперь выходить на балкон.
Дорогой Гогушка!
Давно, давно уже нет от тебя вестей. Что твоя Таня, что дети? Удалось ли им найти колею? Как у тебя на службе? Мое здоровье удовлетворительно. Ездил «в город», устал умеренно. Теперь должен ездить для новых протезов. Я тебе писал, что получил от Танюши чудесное письмо и снимки. Наконец пришла открытка и от Мишеньки. Нас посещают друзья. Почти ежедневно, случается и по шесть человек. Как только Сережа Лозинский пришлет мне перепечатанные мемуары, перешлю вам. А ты сможешь ли вернуть мне мое описание путешествия Закарпаты?
Привет от Софьи Александровны.
Привет харьковчанам.
Твой НАнц
P. S. Только что получил твое письмо. Скоро отвечу.
Дорогой мой Гогус, милый мой, хороший. В тебе всегда отзвук. Как хорошо, что ты тогда же, в ту чудесную минуту, слушал ту же арию Надира. Вчера мы справляли наше новоселье. Собрались друзья, был и Федор Алексеевич Фортунатов, вернувшийся из Крыма. Было очень дружно и душевно тепло. Это было своего рода чествование моей Сони, как создательницы нашей уютной квартиры. Все знают, что это было достигнуто против моей воли. Помогла мне вера в свою звезду. Будь добр, сообщи мне скорее адрес Евгении Савельевны. Его в тексте письма не оказалось, видимо он был на конверте, а его нет… Я уже написал ответ, и вот он не может быть отослан.
Упроси Павлушу или Алешу хоть на открытке сообщить. Очень обрадовал сообщением, что «мальчики, кажется, вошли в колею». Что больше всего понравилось в «Войне и мире»? Я тебе, кажется, говорил, когда кончил этот роман (читал его Светику), он сказал: «Если это книга, то все остальные уже не книги. А если то — книги… — и он взял в руки „Войну и мир“, — то это уже не книга».
Это так понравилось секретарю Л. Н. Толстого Гусеву[1150], что он выписал в особую тетрадь. От Миши наконец получил письмо. Он на каникулах работал в геологической группе и на стройке. Горд, что заработал 325 р. Но боюсь, что совсем не отдохнул. Пригласил его к нам на зимние каникулы. Случилось так, что новоселье совпало с днем рождения Татьяны Николаевны. Ей бы исполнилось 68 лет!
В этом этюде охарактеризованы пути, ведущие к постижению образа города в передаче великого художника слова. Этим определен и подход к теме: от города к литературному памятнику. Здесь не должно искать литературной характеристики. Здесь отмечены следы города в творчестве писателя. Для исследования литературы, как искусства, этюд может представить интерес лишь, как материал для вопросов психологии творчества. Эта книжка предназначена для тех, кто обладает сильно развитым топографическим чувством и знает власть местности над нашим духом.Работа возникла из докладов, прочтенных в Петербургском Экскурсионном Институте.[1].
С Петербургом тесно связан жизненный и творческий путь Пушкина. Сюда, на берега Невы, впервые привезли его ребенком в 1800 году. Здесь, в доме на набережной Мойки, трагически угасла жизнь поэта. В своем творчестве Пушкин постоянно обращался к теме Петербурга, которая все более его увлекала. В расцвете творческих сил поэт создал поэму «Медный всадник» — никем не превзойденный гимн северной столице.Каким был Петербург во времена Пушкина, в первую треть прошлого века?
Это уникальный по собранному материалу поэтический рассказ о городе, воспетом поэтами и писателями, жившими здесь в течение двух веков.В предлагаемой книге Н. П. Анциферова ставится задача, воплощающая такую идею изучения города, как познание его души, его лирика, восстановление его образа, как реальной собирательной личности.Входит в состав сборника «Непостижимый город…», который был задуман ученицей и близким другом Анциферова Ольгой Борисовной Враской (1905–1985), предложившей план книги Лениздату в начале 1980-х гг.
В настоящей книге, возвращаясь к теме отражения мифа в «Медном всаднике», исследователь стремится выявить источники легенд о строителе города и проследить процесс мифологизации исторической реальности.Петербургский миф — культурологич. термин, обозначающий совокупность преданий и легенд, связанных с возникновением СПб и образом города в сознании людей и в иск-ве. Петербургский миф тесно связан с историей СПб и его ролью в истории страны. Реальные события возникновения СПб обрастали мифологич. образами уже в сознании современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде.