Нихон сёки. Анналы Японии - [146]
На 1-м месяце 3-го года правления государя Анапо отец [нынешнего] государя, принц Итипэ-но осипа, а также тонэри Сапэки-бэ-но накатико были убиты в поле Каяно государем Опо-патусэ. Их тогда и похоронили в одной могиле.
В то время [нынешний] государь и владыка Окэ [его брат] пришли в страх и трепет, убежали и спрятались[934]. Оми тонэри, Кусака-бэ-но мурази Оми (Оми — это личное имя Кусака-бэ-но мурази), вместе с Ата-пико (Ата-пико — сын Оми), тайно послужили тогда государю и владыке Окэ и скрыли их от беды в провинции Нанипа, в уезде Ёза.
Оми переменил имя и стал зваться Татоку. Из страха, что его убьют, он бежал и повесился в пещере на горе Сизими-но яма в провинции Парима.
Государь же не ведал о том, что произошло с Оми. Он предложил старшему брату, владыке Окэ, отправиться в уезд Акаси, в провинцию Парима. Они оба переменили имена, и стали называться Танипа-но варапа, Дети из Танипа. И поступили на службу к Сизими-но миякэ-но обито.
Сизими-но миякэ-но обито, то есть обито государевых рисовых складов в Сизими, был Посомэ, Оси-нуми-бэ-но миятуко.
Ата-пико и теперь не покинул их и верно и преданно продолжал служить [владыкам].
Зимой, в 11-м месяце правления государя Сирака, Водатэ, из рода-корпорации Иё-но кумэ-бэ, дальний предок Яма-бэ-но мурази, наместник государя в провинции Парима, заготовлял подношения для Праздника вкушения риса нового урожая[935].
В одном [толковании] сказано: он обходил уезды и угодья, чтобы собрать подати с рисовых полей.
И вот как-то, приняв участие [в праздновании по случаю] нового жилья Сизими-но миякэ-но обито, он с вечера остался там на следующий день и случайно встретил [принцев].
В то время [нынешний] государь сказал старшему брату, владыке Окэ: «Много лет уже прошло с тех пор, как мы сокрылись здесь, избегая бед. Сегодня пришло нам время открыть наши имена и благородное происхождение».
Владыка Окэ, вздыхая и печалясь, ответил: «Что лучше — самим открыться и погибнуть за это или же сохранить тело в неприкосновенности и избежать злосчастья?»
[Нынешний государь] сказал: «Я — внук государя Изапо-вакэ. И при этом вынужден прислуживать, ходить за быками и коровами. Может, лучше погибнуть, но объявить всем свое имя?» — и заплакал тут младший брат, обняв владыку Окэ. Он уже более не мог выносить молчания.
Молвил тогда старший брат, владыка Окэ: «Ну, коли так, то кто, если не младший брат, сумеет объявить всем о [нашем] великом назначении?»
Государь же решительно отказался, возразив: «Я, недостойный, не одарен способностями. Как это я вдруг дерзко возьмусь говорить о деяниях добродетели?» Сказал на это владыка Окэ: «Мой младший брат и блестящими способностями одарен, и обладает мудростью и добродетелью. Нет здесь никого, кто мог бы его превзойти».
Так трижды они уступали друг другу [слово].
Наконец [нынешний] государь согласился говорить сам, они вдвоем подошли к новому жилью и пристроились в самом скромном месте. Миякэ-но обито распорядился, чтобы они стояли у рисового котла и держали слева и справа светильники. Наступила ночь, пир был в разгаре, все танцевали по очереди.
И Миякэ-но обито сказал Водатэ: «Вот смотрю я, недостойный, на тех, кто держит светильники, [и думаю] — они людей величают, а себя принижают, других вперед пропускают, сами сзади остаются. Их самоумаление говорит о споспешествовании правильному поведению, почтительность говорит о владении ритуальными правилами[936].
Споспешествование значит помогать, следовать чему-то, держаться чего-то.
Надо полагать, они — отпрыски знати».
Тогда Водатэ, играя на кото, повелел, обращаясь к держащим светильники: «Встаньте и танцуйте!» Младший и старший брат стали уступать друг другу [эту честь] и долго не поднимались с мест. Тогда Водатэ сказал им настойчиво: «Что вы так мешкаете? Быстро вставайте и танцуйте!»
Вот, владыка Окэ встал и протанцевал. А [нынешний] государь, в свою очередь встав, сам оправил свою одежду и пояс и, славя жилье, сказал:
Ребята — это обращение к молодым мужчинам.
Окончив славословия, он, подладившись под музыку, сказал в песне так:
