Ничей современник. Четыре круга Достоевского - [13]
Ни по одному из этих вопросов точка зрения Достоевского не совпадала со взглядами представителей либеральных или народнических кругов. Как, впрочем, не совпадала она и с идеологической моделью охранителей. У Достоевского была своя точка зрения. Она не исчерпывалась отдельными положениями «Дневника писателя», а заключалась в нём как в целом. «Дневник писателя» – литературный и исторический феномен, отразивший не только коллизии русской жизни, но и глубокую духовную самобытность своего творца.
В январе 1878 г. В. П. Буренин следующим образом подвёл итоги двухлетней деятельности автора «Дневника»: «“Дневник” г. Достоевского был таким оригинальным и, главное, таким глубоко искренним изданием, что он приобрёл себе самые живые симпатии не только у читателей, но даже и среди наших журнальных котерий, которые любят называть себя партиями… Без всякого сомнения в нашей периодической литературе немного насчитывается изданий, могущих по внутреннему интересу конкурировать с этим маленьким журналом, издававшимся одним лицом, без помощи каких бы то ни было сотрудников»[82].
Достоевский записывает в своей последней записной книжке: «Я ничего не ищу, и ничего не приму, и не мне хватать звёзды (т. е. ордена. – И. В.) за моё направление»[83].
Подытоживая высказывания печати о «Дневнике писателя», можно заключить, что последний не обрёл прочной поддержки со стороны какого-либо общественного лагеря.
«Дневник» не воспринимается русской прессой как некая целостность, а оценивается «изолированно» – по тем или иным отдельным своим положениям. (Подобное восприятие перейдёт затем в историко-литературную традицию.) Печать высказывается о «Дневнике» крайне противоречиво, причём некоторые органы могут менять свои оценки («Голос», «Биржевые ведомости»). Наиболее резкой критике подвергается «Дневник» со стороны либеральной прессы. Вместе с тем моножурнал Достоевского не получает никакой реальной поддержки «справа», а иногда даже удостаивается враждебных выпадов с этой стороны. Демократическая печать либо полемизирует с «Дневником» по отдельным вопросам («Дело»), либо сохраняет по отношению к нему известную сдержанность («Отечественные записки»). Сам же «Дневник» ведёт полемику только с либеральными и консервативными органами («Русским вестником», «Вестником Европы», «Биржевыми ведомостями»), не задевая оппонентов «слева»[84].
Современная «Дневнику» журналистика единодушно отмечает самостоятельность издания и, как правило, не причисляет его ни к одному из существующих направлений. При этом, однако, собственное направление «Дневника» фактически никак не определяется: оно получает в оценках прессы сугубо эмоциональные характеристики (искренность, откровенность и т. п.).
Естественно, на следующем этапе изучения «Дневника» необходимо сопоставить его точку зрения по конкретным общественным вопросам с позициями других печатных органов и – шире – с умонастроениями эпохи. Но уже теперь мы приходим к выводам, немаловажным для понимания его идейной истории. Последняя, однако, останется неполной без анализа отношения к «Дневнику» его собственных читателей.
К этому сюжету мы и обратимся.
Глава 4
Редакционный архив
Посмертный архив Достоевского отразил судьбу своего хозяина.
Всю его жизнь та сила, которую, если угодно, можно назвать предопределением или роком, гнала его с места на место. Из любезного ему отчего дома – в мрачные дортуары Инженерного училища, с шумных пятниц Петрашевского – в смрадные казармы омской каторги, в семипалатинскую глушь, в забытую Богом Тверь, а затем – на людные перекрестки Европы, в меблированные комнаты Дрездена, Флоренции, Эмса…
Не было собственного угла, гнезда, очага, пристанища. Своей Ясной Поляны. Тихое старорусское жилище явилось только в самом конце…
В одном Петербурге Достоевский сменил около двадцати квартир. Постоянные переезды не способствовали заведению архивов. Рукописи – черновики, записные книжки, письма – оставались у родственников, пылились на чердаках, терялись. В недрах III Отделения бесследно канули бумаги, взятые при обыске и аресте. В 1871 г., возвращаясь в Россию, Достоевский собственными руками уничтожил целый чемодан рукописей. «Мы растопили камин и сожгли бумаги… – горестно вспоминает Анна Григорьевна. – Мне удалось отстоять только записные книжки…»[85]
«Дневнику писателя» в этом смысле повезло. Он создавался в обстановке более или менее налаженного быта, когда внезапные катастрофы уже не прерывали нормального течения жизни. Большинство дошедших до нас рукописей и писем Достоевского приходится именно на 1870-е гг.
Редакционного архива «Дневника писателя» как такового, собственно, не существует. Ни в одном нашем хранилище – ни в Российской государственной библиотеке, ни в Российском государственном архиве литературы и искусства, ни в Пушкинском Доме – относящиеся к «Дневнику» материалы не выделены в какой-то особый фонд. Они включаются, как правило, в состав общих фондов Достоевского. Поэтому о редакционном архиве «Дневника» приходится говорить лишь в некоем собирательном смысле.
Между тем этот комплекс документов, несомненно, имеет самостоятельное значение. Он проливает свет на доселе совершенно неизвестную «подводную» сферу творческого бытия Достоевского.
Игорь Волгин – историк, поэт, исследователь русской литературы, основатель и президент Фонда Достоевского. Его книги, переведенные на многие иностранные языки, обозначили новый поворот в мировой историко-биографической прозе.В «Последнем годе Достоевского» судьба создателя «Братьев Карамазовых» впервые соотнесена с роковыми минутами России, с кровавым финалом царствования Александра II. Уникальные открытия, сделанные Игорем Волгиным, позволяют постичь драму жизни и смерти Достоевского, в том числе тайну его ухода.
Предисловие и комментарии Игоря Волгина к роману «Село Степанчиково и его обитатели». Кроме истории написания и публикации романа, подробно рассматривается образ Фомы Опискина как пародия на Гоголя.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.