Нежность. Том 2 - [19]
— А я не сомневался, — холодно проговорил он, оглядывая сына с головы до ног.
Дитрих молчал. Он желал объясниться, даже просил отца об аудиенции, но все еще не решался выговорить и слова под стальным взглядом Тау.
— Ты что-то хотел от меня? — король поправил железную перчатку. Он был в полном облачении эфийского воина, латы из светлого металла с золотой окантовкой, красный плащ с рисунком лебедя, меч и два острых клинка за поясом.
— Нет, я… — Дитрих закусил губу, — Я знаю, вам не нравится одежда архатейцев и вы против того, чтобы я так одевался…
— Ты вдоволь насмехался?
— Отец! — принц вскинул голову и непонимающе посмотрел на отца, — Я никогда бы…
— Заткнись! — тяжелый удар пришелся Дитриху по щеке.
Гнев Тау впервые вырвался наружу в столь откровенном проявлении. Принц отлетел на пол.
— Что вы делаете, папа?! — в ужасе вскрикнул он, хватаясь за ушибленную щеку.
— Наказываю по заслугам, — взревел Тау, обрушивая на сына град ударов.
Дитрих закашлял, он свернулся калачиком и пытался прикрыть голову руками. Разбитая губа окрашивала голубую ткань балахона черной кровью.
— Черная, как у него! Нежить! — завопил Тау, поднимая Дитриха за воротник, — С самого первого дня, как только ты распахнул свои зеленые глаза, полные проклятой скверны, я знал… Знал, что ты презренный раб разврата. Ты поистине его воплощение! Мразь!
Он со всего маху врезал коленом Дитриху под дых и откинул назад. Парень плюхнулся на пол, расставляя ноги и пытаясь не стукнуться головой.
— Прошу, отец, остановитесь, — прошептали окровавленные губы принца.
— Посмотри на себя, ты дышишь похотью, — Тау размахнулся и ударил в бок, — Сядь нормально! Сдвинь ноги, все видно. Ты что предлагаешь себя? Конечно, сидишь как развратная девка. Я не удивлен.
— Папа! Ну, я же мужчина! Что ты говоришь… — истекая кровью проговорил Дитрих. Он поднял глаза на отца, но лицо родителя лишь испугало его. Оно было полно ненависти и животной ярости.
— Мужчина? Ты? Не смеши! Ты тварь, слабак, нежить, — рассмеялся Тау и, заорав, вновь ударил сына по лицу.
Дитрих вскрикнул.
— Получи мерзкий колдун! — прошипел Тау. Останавливаться он был не намерен.
Рука Драго с силой сжала дверной косяк, за которым он прятался. Пускай вход в зал был только для королей, но для обладателя заклинания «гири снов» не существовало преград. Решив пройтись по замку после разговора с Чивори, Драго попал в подсобное помещение королевского кабинета, и стал невольным свидетелем происшествия.
— Тау… — прошептали губы Драго, — Ты ненавидишь его, но наказываешь за меня.
Он не сводил глаз с происходящего, картина напоминала давно минувшие дни, сотрясая кожу ознобом.
— Призраки прошлого встают перед глазами, — проговорил Драго, — Словно я смотрю на себя со стороны. Будто это я вновь перед Тау в смиренном поклоне, а он нещадно колотит мое бедное тело.
— Касандер, ты поражен? — тихо прошептал дракон. Он материализовался за спиной хозяина, но видны были только холодные зеленые глаза в своем хищном блеске.
— Смотри, — вздрогнул Драго, — Он высится над хрупким естеством великой непоколебимой стеной. Как сама судьба, как палач…
Тело Драго лихорадило, на лбу выступили крупные капли холодного пота. Он почти не владел собой, едва оставаясь на ногах.
— Касандер, не надо, — предостерег дракон, застилая взор парня крылом.
— Напоминает прошлое, сильно напоминает…
— Касандер…
— Тау так же меня избивал, тогда… В день, когда я признался ему, в день откровений. Мое тело… — Драго обхватил себя руками, — Мое бедное тело.
Он тихо всхлипнул, и тут же из его носа хлынула багрянцем кровь. Драго пошатнулся, отошел вглубь комнаты и начал медленно оседать по стене.
В зале раздались быстрые шаги, едва скользящих по полу туфель. И пронзительный крик качнул древние своды замка.
— Тау! Нет! — завопила Ева, подбегая к мужу и хватая его за руку, — Остановись! Что ты делаешь!
— Уйди! — рявкнул Тау, выдергивая руки и продолжая наносить ногой удары по пояснице принца.
— Хватит! Умоляю, не надо! — Ева в ужасе смотрела то на остервенелого мужа, то на забитого сына.
— Разве ты не видишь! Черная кровь! Холодная змеиная грация! Проклятый колдун! — Тау вновь замахнулся на Дитриха.
Ева схватилась за рукав мужа и потянула на себя.
— У меня тоже кровь черная! Прекрати, умоляю! Останутся следы. Как он покажется на балу перед людьми?
— Ничего, у него быстро все зарастет, и часа не пройдет, — Тау приготовился вытащить меч, — Умри отродье демона!
— Нет! — закричала Ева и бросилась закрывать собой сына, — Ничего не зарастет! Он не Касандер! Не Касандер! Не он!
Тау вздрогнул и остановился.
— Все твое воспитание, — хрипло проговорил он, переводя дыхание, — Твое!
Тау повернулся и пошел в спальню, что находилась по соседству. Дверь щелкнула замком.
Ева выдохнула.
— Дитрих, — прошептала она, приподнимая сына, — О, Боже!
— Мама… — отозвался парень, закатывая глаза, — Больно, мама…
— Охрана! — завопила королева, — Сюда! На помощь!
Мгновенно в зал вбежало два боевых мага, словно притаившихся за дверью. Они заботливо подняли принца на руки.
— Только осторожно! Его нужно отнести к лекарю! — засуетилась Ева.
— Не волнуйтесь, Ваша Светлость, — ответил один басом, — Сделаем в лучшем виде. Отнесем к придворной целительнице, завтра и следа не останется.
Книга — тонкая и терпкая, как мелодия Востока, пронизанная струнами боли и откровенности. Страсть и любовь — для них нет места в политике государств, но правители тоже люди. Они нуждаются в нежности и понимании, быть может, даже больше простых людей. Но что делать, если любимый избранник — твой главный враг, а из-за любви рискуешь потерять не только честь правителя, но и сам трон? Любовь или корона? Недолгая нежность или век одиночества? Смерть или спасение? Жребий брошен.
Кажется, давным-давно мне снился сон о том, как люди, следовавшие неизвестно куда и неизвестно по какому маршруту, совершенно нелепо были застигнуты непогодой на середине моря. Неопределенность же их судьбы заключалась в том, что убегая от очевидной обыденности, они попали еще в большую безвыходную ситуацию — шторм. Предупреждения: смерть персонажа. А в ушах играет Sad Al Kamio «Громоотвод».
«Я так долго отвыкал от тебя, Диего, от уверенности, что ты всегда меня защитишь и не оставишь в беде. Каких трудов мне это стоило!!! А теперь, когда я свободен от зависимости, ты опять заявляешься в мою жизнь со своей навязчивой заботой и хочешь вновь приучить к себе. Глупо! В одну реку не войти дважды, всем известный факт. Но по своему обыкновению ты не сдаешься, невзирая на очевидность и законы судьбы».
«Палач», — мелькнуло в голове. — Не бойся, — прошептал незнакомец, склоняясь надо мной. Он отер мой лоб от влаги и тихо цыкнул: — Ты не мертв, но и не жив. Сейчас решается твоя судьба.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.