— Да, я знаю. Но ты не представляешь, сколько раз я хотел зайти к тебе в комнату и заняться с тобой неистовой, бешеной любовью. — Он притянул к себе вновь обретенную любовь, прижимаясь к ней всем телом. — Иногда я испытывал такие муки, что не мог уснуть. Всю ночь шатался по комнате и проклинал себя за несдержанность.
— Ты и так слишком долго себя сдерживал, — сказала она полусерьезно-полуигриво.
— О, теперь от этой сдержанности не осталось и следа. И не смотри на меня так. Ты не понимаешь, что со мной делаешь.
— У меня есть отличная мысль.
Взаимная страсть многократно усиливала их желание быть вместе. Их губы слились в поцелуе, их страсть росла и ширилась, пока, наконец, не слилась в общую всепоглощающую, сладостную боль.
С бешенством, которое удивило и восхитило ее, Адриан одним рывком сорвал с нее ее короткое платье. Пуговицы рассыпались, и ее соблазнительное, сливочно-кремовое тело обнажилось перед ним. Она откровенно ответила на его страстный призыв, сомкнув руки вокруг его шеи, и потянула вглубь теплицы. Таня тоже начала ласкать его тело, но стыдливость взяла верх, и он с тихим стоном поймал ее ладони и прижал к своей груди.
— Держи меня крепко, — взмолился он. — Почувствуй меня… Таня!
Обходя стороной теплицу, старик Джордж увидел Таню и высокого темноволосого мужчину, которые исчезли за грудой ящиков, стоявших в ее дальнем углу.
— Слава богу, что здесь не стеклянные стены! — усмехнулся он себе в бороду. — А то я мог бы, увидеть кое-что интересное!
