Нежданно-негаданно - [75]

— Тут мне, Олег Анисимович, один охотник сообщил, что километрах в тридцати отсюда избушка у просеки стоит, на карте показал, она недалеко от пикетного столбика, и от нее на север километрах в двух-трех песчаные холмы. Точно, говорит.

— Разве мы можем, Юрий Петрович, со слов какого-то охотника вести поисковую группу?

— Можем. У нас нет песков, строительство дороги замерло.

— А если их там не окажется, песков? Скажут: по каким данным вы, дорогие товарищи, повели группу? Вот и отнесут спецрейс вертолетный за мой счет. Неплохо? А кроме того, синоптики сулят метели. Не полечу. Обождем.

— Обождем, обождем! — повторил зло Грачев. — Тогда изыскивайте сами. Пролазите месяц по тайге и опять ничего не найдете, — сухопарый Грачев кипятился возле толстого высокого Корякова, и казалось, невзрачный петушишка на матерого гуся наскакивал.

— Кто виноват, что тут болота кругом, а песок на вес золота, — продолжал спокойно Коряков.

— Не окажется песков, и шум поднимать станут — пусть за мой счет рейс относят. Расписку напишу. Я уверен, что не обманул меня местный житель. В глаза, говорит, мне наплюйте, если нет песков. Откажетесь, — за срыв работ ответите вместе со мной.

Корякову не глянулся Грачев такой вот взбалмошностью, нетерпением. И он был недоволен в душе, что приходилось встречаться с ним по работе. Коряков хорошо помнит стычки, ссоры вплоть до скандалов, но почти всегда Грачев выходил правым и в конце концов план вытягивал. Вот и теперь за простои Корякову нагорит не меньше Грачева, тот поднимет шум, скажет, предупреждал, рассказал, где песок, проверить не захотели — и Коряков решил согласиться.

— Хорошо. Завтра летим. Едем готовиться.

— Олег Анисимович, я шофера жду, мне к жене завернуть необходимо. А утром я как штык буду.

— Волнуешься, что загуляет там в поселке без тебя, — ухмыльнулся Коряков, подмигивая.

Грачев замялся, смутился.

— Ребенка ждем. Договорюсь с лесничим, чтобы отвез ее завтра в центральный поселок в больницу.

Корякову как-то неловко стало за неуместную шутку, он закивал:

— Конечно, конечно. Это необходимо. Не знал я, извини, — тряхнул руку Грачева, поспешно сел в «газик» и укатил.

Зайдя в теплушку и подбросив в печку дров, Грачев задумался. Перед ним встало все до мельчайших подробностей. Вот уже пять лет пробиваются они к Оби, к нефтепромыслам сквозь болотные топи, а зимой сквозь стужу, снега, метели, и он, Грачев, на самом трудном участке, отсыпке земляного полотна.

Сколько отсеялось, казалось, хороших товарищей. Его однокашник по вузу Сема Тетерин, с которым вместе думали о своем будущем житье-бытье, строительстве дорог на севере и востоке, там, где доступно не каждому… И вот Сема, проработав два года, перебрался в управление, отрастил брюхо и свысока разговаривает, не узнать. Как будто он выше стал его, Грачева, бьющегося здесь в суровых условиях шестой год. Вспомнились и другие, которые пристроились в тепленькие места. Когда он встречается с ними, то видит, как изнежились, изменились они. Гнут из себя величину какую-то. Вот хоть Корякова возьми: ни разу своим нюхом не нашел песков. Прилетит с портфелем, когда уже известно, где они, эти пески. А считается руководителем поисковиков. От таких вот «кадров» и перебои в строительстве. Он так распалил себя, что вдруг ему вообразилось, что после окончания дороги, приветствий, министерских телеграмм, ему предложат место в управлении, — и вот он сидит в кресле, растолстел, как Коряков, обленился, потерял остроту и чувствительность, как вроде обюрократился, — и так ему горько стало, что чуть не заплакал от обиды, что он, инженер-строитель Грачев, смог таким стать. Он как бы встряхнулся, отогнал нахлынувшее, стал думать о Светлане. Приехала из южного города, не побоялась ни стужи, ни гнуса, ни глухомани. После окончания дороги зовет домой, на юг. Но Юрий знает, поживет он месяц там, поваляется на приморских пляжах, насытится фруктами, — и тоскливо ему сделается в зеленом цветущем городе, тесно. И опять его потянет в далекие дали, на север или восток строить железные дороги, а может, куда-нибудь и в другие места — велики российские просторы. Такой уж, видно, он есть.

К Светлане он приехал ночью. Она не спала, ждала. Увидя его взволнованное лицо, спросила:

— Случилось что-нибудь, Юра?

— Все в порядке, дорогая, — обнял он за плечи жену. — Мне сообщили о песках. Если они действительно есть, то конец дороге.

— Ты должен лететь? — встревожилась Светлана.

— Могу и не лететь. Возглавляет группу Коряков — это его работа. Я тебя повезу в больницу.

Но Светлана знала, что в поисках карьеров Юрий всегда участвует, а в такой критический момент он не может не полететь. Найдут пески — и конец дороге.

— Полетай, милый. Надо. Попроси Ивана Ивановича отвезти меня. Он славный и надежный друг, не подведет.

— Хорошо, я попрошу его. Знаю, что сделает.

…Вылетали рано утром. Сизый туман уже рассеялся, только в низинах и логах изорванными лоскутьями стлался по земле. Око солнца выглядывало из-за дальнего леса робко, несмело. Но и этот студеный, хмурый край любят сибиряки, как он любит свою Кубань с ее зелеными полями, цветущими лугами, с полоской зубчатых гор на юге и теплым ласковым морем.