Нейминг: искусство называть - [32]
Западный англоязычный нейминг в силу специфики английского языка, пожалуй, более предрасположен к рифме. Дело в том, что в английском языке много кратких омонимов, паронимов и слов с одинаковым «фонетическим финалом». Например, если есть слова buy и fly, то грех не создать нейм «Buy & Fly». В русском языке ритмико-фонетическая система сложнее, пестрее. У нас прижились «Хали-Гали», «Ирис Кис-кис», «Хубба-Бубба» и т. п. Но все-таки рифма — более локальный прием.
Есть еще один существенный и важный раздел фонетики. Это — интонация.
Роль интонации в русском языке очень велика. Поскольку наш язык относится к флективному синтетическому типу, то у нас почти полностью свободный порядок слов. Флективный происходит от слова «флексия» (от лат. flexio — сгибание), т. е., просто говоря, окончание. У нас, в отличие от других типов языков, грамматическое значение преимущественно выражено в окончании. Синтетический язык — это такой язык, где грамматика сосредоточена именно в самом слове, а не во вспомогательных словах, вроде английских to, the, will, have, more и т. п.
Англичанин может сказать: «Магу loves Pete». Если он поменяет Pete и Магу местами, то смысл кардинально изменится. Кроме того, наш англоязычный коллега никак не может поставить loves, скажем, в конец фразы. Мы же можем расставить слова в этой фразе, если перевести ее на русский, как угодно: «Маша любит Петю», «Петю Маша любит», «Любит Петю Маша», «Петю любит Маша», «Любит Маша Петю», «Маша Петю любит». Окончания четко показывают, кто кого любит.
Интонация — это особое движение тона на отрезке речи, который лингвисты называют по-разному: интонационная конструкция, такт, синтагма (от греч. syntagma— вместе построенное, соединенное).
Этот отрывок, отрезок речи представляет собой некое интонационно-смысловое единство. Мы сами определяем объем этой интонационной конструкции (ИК).
Например, фразу «Маша любит Петю» можно расчленить (или не расчленить) на ИК четырьмя способами:
1) Маша / любит Петю;
2) Маша любит / Петю;
3) Маша / любит / Петю;
4) Маша любит Петю.
В свою очередь ИК бывают разные. Одни специалисты-фонетисты считают, что их семь, другие — что четыре. Некоторые исчисляют десятками. Впервые русские семь ИК были описаны выдающимся лингвистом Е. А. Брызгуновой в книге «Звуки и интонации русской речи». Причем ИК описаны были не просто так, из научного азарта, а для иностранцев, изучающих русский язык, потому что для иностранцев наша интонация — темный лес. А тут — порядок, стройные закономерности, четкие и ясные структуры. Если подсчитать, то получается, что все ту же фразу «Маша любит Петю» можно по-русски произнести несколькими сотнями способов. Есть шесть вариантов инверсий фразы, схематически (М — Маша, Л — любит, П — Петю):
1) М Л П;
2) МП Л;
3) Л М П;
4) Л П М;
5) П Л М;
6) ПМЛ.
Каждый из шести вариантов имеет четыре варианта членения на ИК, например 1-й (М Л П):
1) М / Л П;
2) М Л / П;
3) М / Л / П;
4) МЛ П.
А каждый из них — почти бесконечную комбинаторику с типами ИК Ведь и в самом ИК могут быть разные так называемые центры, или логические ударения: например, в нерасчлененной «Маша любит Петю» потенциально три центра: «Мйша любит Петю», «Маша любит Петю», «Маша любит Петю».
Мы не будем досконально полно описывать движение тона в ИК. Это заняло бы не одну сотню страниц. Несколько лет назад была защищена очень объемная докторская диссертация о способах интонационного исполнения слова «а» в русском языке. Этих способов — и соответственно — значений этого самого «а» выявлено было больше тысячи. Попробуем объяснить все, как говорится, на пальцах.
Центр ИК — это тот слог, где меняется движение тона. Тон может идти:
1) вверх;
2) вниз;
3) вниз — вверх;
4) вверх — вниз.
Например:
У каждого из интонационных контуров есть свои бесконечные вариации. Существуют некие гибридные ИК, когда, например, в нисходяще-восходящем тоне доминирует восхождение или, наоборот, движение тона вниз и т. д. и т. п. С помощью инверсий и варьирования членения и движений тона в той же фразе «Маша любит Петю» можно выразить сотни оттенков значений:
она очень его любит;
она любит именно его;
именно она его любит, а не кто-то другой;
неизвестно, любит ли она его;
неизвестно, она ли его любит;
неизвестно, его ли она любит;
я удивлен, поражен, насколько она его любит;
а что тут особенного, что она его любит?
ты издеваешься, не может она его любить!
как она может любить такое ничтожество?!
Все это мы говорим вот к чему. В современном русском звуковом нейминге (аудионейминге — звучащей рекламе, например) используется ничтожно малая часть его интонационного потенциала. Соответственно эмоционально-экспрессивный спектр российского аудионейминга в настоящее время сужен до крайности. Первопричиной явилось прежде всего копирование интонационных контуров западных оригиналов. Затем стали действовать механизмы так называемой языковой аналогии.
То есть интонации аудионейминг-текстов стали непроизвольно копировать друг друга.
Вообще (добавим в связи с вышесказанным) язык — это своего рода вирус, особенно когда на полную катушку раскручен маховик средств массовой информации. И положительный, и отрицательный речевые образцы неизбежно становятся моделью (шаблоном, лекалом — как угодно), автоматически клонирующей миллионы себе подобных отражений. Например, упорная борьба СМИ с так называемыми словами-паразитами (как бы, на самом деле, типа и т. д.) имеет своей оборотной стороной, косвенным последствием еще большую их пропаганду. Это как бы отрицательная реклама. Нейминг и копирайтинг в этом смысле — царство матриц-стереотипов-симулякров. О матрицах и клонах в массовой литературе написаны тонны книг. Но очень мало именно о речевых, особенно — ритмико-интонационных матрицах-вирусах.
