Невыносимая легкость бытия - [7]

И чистый инея узор нам ограничил кругозор.

Зачем мне память прежней боли?

Все это правда, но не боле

Как мало тех, с которыми на «Вы»

И — откровенно. Боже мой, как мало!

Сердечность «ты» когда-то означало,

Теперь не значит ничего, увы.

Как много тех, с которыми на «ты»

И — лицемерно. Боже мой, как много!

А фамильярность — это так убого,

На «Вы» куда воз-вы-шенней мечты.

Предчувствия меня не обманули —

Их не было предчувствий.

Не могло

Их быть — тогда. Как дети, протянули

Друг другу руки. Все само пришло.

Стихи, стихи! Кому, как не поэтам,

Знать колдовскую силу стройных строк?

А я стихи писала до рассвета

И их тебе читала — как урок.

И с каждой новой встречей крепче, туже

Затягивала узел роковой…

Стихи, стихи! Изящность этих кружев

Перехватило горло мне петлей.

Предчувствия меня не обманули:

Я слишком поздно вспомнила о них.

Мы друг на друга пристально взглянули —

И мир вокруг настороженно стих.

Да, каждый мерит ближних по себе,

Им ищет уголок в своей судьбе.

Мозаика не из простых.

Но все же

Всяк в центре мнит всегда себя.

Я тоже.

А я, пожалуй, первый раз не знаю,

Какие строки выведет перо.

Спокойна, да.

Но, видишь, все равно

Пишу стихи. А, значит, понимаю,

Что все не так-то просто и легко,

Как представлялось нам совсем недавно.

И в рамки заурядного романа

Не входит, как ни странно, ничего.

А вспоминать Шекспира и Ростана —

Еще один пустой самообман.

Своей рукой писать придется драму,

Комедию, трагедию, роман.

Все уже написано давно,

Повторяться буду я невольно.

Только ведь не будет все равно:

В рифму больно, иль не в рифму больно.

Новая поэма иль сонет —

Все равно уже покоя нет.

Не обманывая друг друга,

Мы обманываем себя.

Далеко до седьмого круга,

Если первый пройти нельзя.

И тогда остается только

Гроздь рифм в пустоту ронять

Ведь в стихах утешенья столько

Что другого — не занимать.

Все чаще чувствую усталость,

О ней все реже говорю.

Моя судьба — песчинки малость

В созвездьи судеб. Но — горю.

Кому-то, может быть, звездою,

Кому-то, может быть, костром.

Давно стал крепостью мой дом,

А башню я все так же строю.

Все отрешенней, все мудрей,

Все выше, все непримиримей…

Как падать буду я красиво

На грудь холодную камней!

Не знаю, где ты, и не знаю, кто ты,

Но знаю, что мы встретиться должны.

Тебя мне предрекал тревожный шепот

Опавших листьев.

В сумерках весны

Мне чудится твой голос незнакомый,

Твои следы я на снегу ищу.

Когда луной сад летний околдован,

Я о тебе ночь напролет грущу.

Я верю в неизбежность нашей встречи…

Но кто приметы назовет твои?

А ты опять тоскуешь целый вечер

По чьей-то неразгаданной любви.

Все будет просто: ты войдешь,

В глаза посмотришь, скажешь: «Здравствуй.

Как ты жила? Как ты живешь?»

Все будет просто и прекрасно.

Мне было очень сложно — да,

Тогда, в те дни и слез и счастья

(Счастливых слез, не настоящих),

Мне было трудно и тогда,

Но как же трудно мне теперь.

Так ждать, уже почти не веря

В твои звонки, в шаги у двери,

В то, что тебе открою дверь.

Что будет просто все: войдешь,

В глаза посмотришь, скажешь: «Здравствуй!

Как жила? Как ты живешь?»

Так просто.

Но ведь так прекрасно.

Странно все это и сладко все это:

Воля чужая сломила мою

Волю — и сердце, насильно согретое,

Я против воли своей отдаю.

Странно ли, страшно ли, только невольно,

Гибель предвидя, навстречу иду…

Горько? Да. Больно? И как ещё больно…

Только так сладко — как будто в бреду.

Что мне достается и что остается?

Живая душа над болезнью смеется,

Болезнь над живою хохочет душой

И тянет в безверье её за собой.

Как мне достается за то, что поется,

За то, что мечтается и удается!

(За то, что давно уже не удалось

Когда-то досталось достаточно слез).

Что мне остается и с кем мне бороться?

И кто же — последним совсем — посмеется

Над шуткой со вздохом последним моим?..

Иль молча уйду в пантомиме, как мим?

Покой? Голубушка, откуда быть ему?

У времени прошедшего в плену

Ты настоящим жить не научилась.

Сама же отдалась — судьбе на милость —

И ждешь покоя? Глупо и напрасно.

Да неужели до сих пор не ясно,

Что твой покой — очередной мираж?

И сколько ты потом сама отдашь,

Чтобы вернуть сегодняшнее счастье —

Все будет бесполезно. Хоть Запястья

Опять вскрывай — ни капли не получишь.

Зачем же ты себя так страшно мучишь?

Играй кем хочешь, только не собой…

Откуда он возьмется, твой покой?

С таким восторгом — и в восторг такой!

Самозабвенья и самосожженья,

Самообмана, самоотрешенья

И — самолюбования. Самой

Порой смешно, порой немного грустно,

Но все-таки никто не виноват,

Что эту очувствленность (или чувство?)

Я возношу — За миг — до райских врат.

Добрый вечер! Он добрый со мной, этот вечер осенний.

Мне не надо ни писем, ни встреч, ни друзей, ни веселья.

Он со мной — этот вечер, и дождь, и стихов заклинаний.

Что же мне пожелать? Это вечер любых, невозможных желаний.

Что же мне попросить? Для тебя, для себя — я не знаю.

Лучше ты пожелай, я желанья твои угадаю

Пожелай мне покоя… Опять! Ты желал мне покоя,

Ты желал мне быть мудрой, веселой, любимой — не стоит

Все равно не смогу, все равно я другою не стану

Попытаюсь (пыталась уже!), но ведь скоро устану

От напрасных стремлений хоть в чем-то собой поступиться.

Добрый вечер! И с этим, и с этим пора примириться,

С тем, что эти слова я опять в никуда адресую,