Невский романс - [43]

— Эх, делать нечего, решено: я тоже женюсь. То есть, если, конечно, твоя кузина не даст мне от ворот поворот.

— Не даст, уверяю тебя! Она будет счастлива. А вот насчет Полины я сомневаюсь. Хотя, впрочем, какой у нее выбор? Ей ничего не останется, кроме как принять мое предложение. Разумеется, первое время после свадьбы мне придется с ней нелегко… Ну да не привыкать. Даже забавно.

— Да уж, — усмехнулся Зорич. — С такой женой от скуки ты не умрешь. Ну так что? Расходимся по спальням?

— Еще по бокалу — и расходимся, — весело согласился Владимир. — А то я еще недостаточно пьян, чтобы уснуть.

Но на самом деле он уже почти успокоился. Решение было принято, и причин для мучительных раздумий не оставалось. Если только немного помечтать о будущем на сон грядущий. Хотя представить Полину в роли хозяйки своего дома Владимиру пока было сложно. Уж слишком не вязался ее воздушный образ с изысканно-строгой обстановкой его дворца.

Но, раз признавшись себе в своих чувствах, Владимир уже был готов отдаться им полностью. А это означало — служить своей избраннице так же преданно, как рыцарь Тогенбург, над которым он столько раз смеялся. И наполнить свой дом легкомысленными безвкусными затеями в угоду любимой было лишь незначительной малостью из того, что он собирался для нее сделать.

19

На следующий день Владимир решил не ехать к Вельским. Нужно было дать Полине время отдохнуть после бала и, главное, поточнее узнать о намерениях Марасевича.

Слова Яропольского подтвердились. Марасевич, действительно, объявил Вельскому, что, если в течение недели ему не выплатят долг, он предъявит векселя ко взысканию. К вечеру эта новость облетела все светские гостиные. Все осуждали пройдоху Марасевича, жалели «бедняжку Жоржа», однако помогать никто не собирался. Несколько любопытных бросились было с визитами в особняк на Английской набережной, но вернулись ни с чем. Вельские заперлись дома и никого не принимали. Ходили слухи, что княгиня Дарья Степановна, отбросив гордость, послала Марасевичу письмо с просьбой отсрочить уплату долга. Но тот ответил вежливо-издевательским отказом.

Обсудив с Зоричем услышанные новости, Владимир решил, что завтра же пойдет к Вельским и объяснится с Полиной.

— Думаешь, она уже все знает? — усомнился Александр. — Я бы на месте родителей не торопился сообщать дочери такое убийственное известие.

— А я почти уверен, что Полина уже в курсе неприятностей, — убежденно возразил Владимир. — Такие люди, как милейший Юрий Петрович и почтенная Дарья Степановна, не умеют страдать в одиночку. Им нужно, чтобы все окружающие мучились вместе с ними. А так как Полина, похоже, самый мужественный человек в их семействе, то они непременно должны были перевалить на ее плечи свои заботы.

— И под этим грузом она, разумеется, тотчас согласится за тебя выйти?

— Надеюсь.

— Надеешься? — улыбнулся Зорич.

Владимир неопределенно пожал плечами:

— Раз уж я решился к ней свататься, не могу же я пожелать самому себе остаться с носом!

Александр философски усмехнулся:

— Ты опять лукавишь, мон шер, — многозначительно произнес он.

* * *

Ехать к Вельским Владимир часов в двенадцать. По его расчету, к этому времени в доме должен был закончиться завтрак. Возможно, Полина будет у себя одна и никто не помешает им объясниться.

Не успел он взойти на крыльцо, как выскочивший из дверей швейцар объявил, что хозяева никого не принимают.

— Ну и прекрасно, — невозмутимо ответил Владимир. — И не тревожь их сиятельства. А лучше проводи-ка меня, милейший, прямиком к барышне.

Швейцар чуть поколебался, но все же крикнул горничную и велел отвести гостя к Полине Юрьевне. Скинув шубу на руки подоспевшему лакею, Владимир прошел вслед за служанкой по коридору и вступил на узкую лестницу, ведущую на третий этаж. У входа в одну из комнат горничная остановилась и пропустила Владимира вперед себя.

— Обождите здесь, сударь, — промолвила она. — Я сейчас доложу барышне. Да, как же о вас доложить?

— Нелидов, — коротко ответил Владимир. — Княжна меня знает.

Горничная ушла, а Владимир остановился посредине комнаты и начал осматриваться. Судя по обстановке, он находился в кабинете Полины. Все говорило об этом: и обилие женских безделушек, и некоторый беспорядок, и высокое зеркало в темной ореховой раме в углу комнаты, и вьющиеся по светло-зеленым стенам живые цветы. Среди цветов особенно выделялся плющ, коим бывают увиты стены английских замков.

Подойдя к шкафу, Владимир осмотрел корешки книг. Он не удержался от улыбки, заметив «Айвенго» и «Квентина Дорварда» Вальтера Скотта. Рядом стояли романтические повести Бестужева-Марлинского. Были здесь также поэмы Пушкина, томик Жуковского с многочисленными закладками, Байрон, несколько книжек французских и немецких романтиков. Одним словом, то, что и ожидал увидеть Владимир в библиотеке мечтательно настроенной семнадцатилетней девицы.

Но некоторые книги порядком удивили его, и особенно — рукописный список грибоедовского «Горя от ума». Причем список этот был изрядно зачитан и испещрен многочисленными пометками. «А моя Полина, оказывается, не такая пустышка, как я полагал, — с удовлетворением подумал Владимир. — И не трусиха. Не побоялась хранить дома запрещенную комедию, в то время как им грозил обыск из-за Ивана. Но интересно, где же она умудрилась достать «Горе от ума?» Не родители же ей принесли, да наверняка и не брат».