Невский романс - [31]

Стремительно пройдя в кабинет, Полина села за стол и достала лист бумаги…

* * *

Ночь перед дуэлью Зорич решил провести у Владимира. Друзья мирно ужинали, когда посыльный принес Владимиру записку. Она была от Полины Вельской и содержала всего одну фразу: «Будьте прокляты, презренный и мелочный человек».

— Черт побери! — воскликнул Александр. — Не знаю, как тебе, а мне досадно, что Полина теперь будет тебя ненавидеть. Почему бы тебе не рассказать ей все? Не сейчас, разумеется, сейчас уже поздно, но потом…

— Нет, — резко произнес Владимир. — Я уже говорил, что не стану этого делать, и повторяю снова. И помоги тебе Бог, если ты когда-нибудь проболтаешься Полине или Наденьке.

— Владимир, это ребячество какое-то!

— Называй, как тебе угодно.

Александр глубоко вздохнул.

— И все-таки, напрасно ты так поступаешь. Смотри, как бы тебе не пришлось раскаяться в своем глупом упрямстве, когда мадемуазель Вельская выйдет за другого!

Владимир поднял хрустальную рюмку с вином и около минуты сосредоточенно рассматривал ее на просвет.

— От души надеюсь, что это случится раньше, чем я по-настоящему в нее влюблюсь, — произнес он тихо и очень серьезно.

14

Утро четырнадцатого декабря выдалось морозным. В девятом часу было еще так темно, что с сорока пяти шагов, отмеренных Зоричем для дуэлянтов, невозможно было отчетливо видеть противника. Впрочем, Вельский и его секундант так сильно задерживались, что Владимир уже начал волноваться.

— Торопишься на тот свет? — язвительно поддел его Зорич, разозленный стоянием на холоде и безрассудным поведением друга. — Или тебе не терпится отправить туда повесу Вельского?

— Ни то ни другое, — спокойно возразил Владимир. — Это проклятое ожидание действует на меня расслабляюще. Как я смогу прицелиться, если у меня замерзнут пальцы?

Александр иронично хмыкнул.

— Ну, попасть в дурную голову ты, и не целясь, сможешь.

— Перестань, Саша, это неостроумно.

— Да уж, неостроумно, — взволнованно подхватил Зорич. — Какое уж тут остроумие! Это, дорогой мой Владимир, скорее, глупо. Все, от начала до конца.

— Полностью с тобой согласен. Однако теперь поздно об этом рассуждать. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

— Есть и другая пословица: береженого Бог бережет.

— А не береженого — шальная пуля стережет, — задумчиво прибавил Владимир. И тут же, взглянув на изумленно вытянувшееся лицо друга, расхохотался.

— Смейся, смейся, — обиженно проворчал Александр. — Только смотри, как бы эта дурацкая фраза не оказалась пророческой для тебя или Вельского.

— Но согласись, что это забавное прибавление к знакомой пословице.

— Тебе все шутки! А между тем ты ведь до сих пор еще не решил, куда будешь целиться.

Перестав улыбаться, Владимир хмуро посмотрел в сторону. Зорич заблуждался: он уже все решил, только не хотел обсуждать это, чтобы не выслушивать упреков в безрассудстве. Собственно, и решать-то было нечего. Целиться можно было только в правую руку противника. Конечно, гораздо вернее было бы в ногу — в этом случае Вельский уже точно не смог бы выйти на Сенатскую площадь. Но тогда Владимир рисковал получить от противника пулю в лоб. А если он успеет выстрелить первым и попасть в намеченную цель, Вельский будет не в состоянии сделать меткий ответный выстрел. Навряд ли он умеет стрелять левой рукой. Хотя… все может быть. Случаев смерти или тяжелого ранения от шальной пули Владимир знал предостаточно. «Как все это, однако же, глупо, — думал он в растущей досаде. — И угораздило меня ввязаться в эту скверную историю! С какой стороны ни посмотри, выходит плохо. Если я раню его легко, он все равно потащится на площадь, и все получится зря. А если рана окажется тяжелой, он потеряет добрую часть здоровья, и тоже все выйдет зря. И это притом что он может выстрелить первым и покалечить меня. Нет, действительно, глупо. Полнейшее безрассудство!»

— Едут, — мрачно объявил Александр. — Вот досада! А я уже было вознадеялся, что не явятся.

Минуту спустя щегольский бежевый фаэтон выехал на расчищенную площадку, и Вельский со Свистуновым торопливо соскочили на снег. Владимир досадливо поморщился, увидев, что противники явились на дуэль при полном офицерском параде. «Никак намылились прямо отсюда на площадь, — с кривой усмешкой подумал он. — Да, этих молодцев ничем не проймешь. Такие, попав к черту на рога, пожалеют лишь о том, что вчера не успели промотать все свое состояние».

— Господа, мы извиняемся за столь невежливое опоздание, — возбужденно заговорил Иван. — Но, клянемся офицерской честью, задержавшие нас дела необычайно важны…

— Извинения приняты, — сухо промолвил Владимир. — Итак, господин Вельский, вы готовы?

— Да-да, разумеется, — несколько рассеянно отозвался Иван. — Я вижу, барьер уже отмерен? Чьими пистолетами будем драться?

— Вашими, — заявил Владимир. По правилам, секундантам надлежало тянуть жребий, чтобы решить, чьими пистолетами будут драться противники, но Владимиру так не терпелось поскорее покончить со всем этим, что было не до формальностей.

— Хорошо, — согласился Свистунов. — Обойдемся без жребия. В таком случае, я, со своей стороны, даю честное офицерское слово, что выбранные мною пистолеты не пристреляны, и господин Вельский…