Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе] - [51]
В «Сценах политической жизни» Бальзака есть повесть «Темное дело», в которой нарисована картина «тайной войны» в первые годы Консульства. Июнь 1800 г. Первый консул Бонапарт должен со дня на день дать сражение в Италии превосходящим силам австрийцев. Бонапарт все поставил на карту — что же будет, если он потерпит поражение? И вот однажды летней ночью несколько человек вышли из министерства иностранных дел на улице Бак и уединились в одной из гостиных. Это были министр иностранных дел князь Талейран, министр полиции Фуше, бывший до недавнего времени консулом Сиейес и военный министр Лазар Карно. В уста своего героя де Марсе Бальзак вкладывает рассказ об этой встрече:
«… Военный заговорил первым:
— О чем идет речь?
— О Франции, вероятно, — ответил князь…
— О республике, несомненно, — ответил Фуше.
— О власти, по-видимому, — ответил Сиейес…
— Интересы у нас общие, — категорически заявил Сиейес, — и они вполне совпадают с интересами родины.
— Редкий случаи, — заметил дипломат, улыбнувшись».
Тогда начавший было формироваться заговор распался через несколько дней: стало известно о французской победе при Маренго. Но почва для новых заговоров создавалась самой политикой Наполеона.
Речь идет не только о конспирациях сторонников Бурбонов. С 1800 по 1804 г. роялистское подполье неоднократно пыталось организовать убийство Наполеона. В 1800 г. роялисты установили адскую машину на улице Сен-Никез, по которой должна была проехать карета первого консула. Только бешеная езда спасла Наполеона — взрыв раздался через несколько секунд после того, как проехал экипаж. Десятки людей стали жертвами взрыва. Роялисты готовили засаду, чтобы напасть на Наполеона, когда он отправится из Парижа в замок Мальмезон. Уже после разрыва кратковременного Амьенского мира в 1803 г. в Париже появился по поручению находившихся в эмиграции Бурбонов главарь шуанов Жорж Кадудаль. Совместно с ним действовал переметнувшийся к роялистам генерал Пишегрю. Они, правда тщетно, пытались вовлечь в заговор генерала Жана-Виктора Моро, победителя в битве при Гогенлиндене, которая в не меньшей мере, чем Маренго, обеспечила поражение Австрии. Заговор был раскрыт. 9 марта 1804 г. был схвачен Кадудаль и вместе со своими сообщниками отправлен на гильотину. «Мы рассчитывали дать Франции короля, а даем императора» — эти слова Жоржа Кадудаля, сказанные незадолго до казни, метко определяли, насколько раскрытие роялистского заговора послужило толчком для поспешной ликвидации всего, что оставалось от республики.
Еще ранее, в ночь на 21 марта 1804 г., по приказу Наполеона во рву Венсеннского замка был расстрелян один из членов королевской семьи Бурбонов — герцог Энгиенский, захваченный на территории Бадена и не имевший отношения к заговору. Эта сознательная пощечина феодально-монархической Европе была нанесена Наполеоном с полного согласия, если не по прямому подстрекательству, Талейрана и Фуше. Они хотели сделать невозможным любое примирение первого консула с Бурбонами. То, что казнь герцога Энгиенского неизбежно обострит отношения Франции с другими державами, тогда мало беспокоило обоих политиков. Объективно же расстрел герцога облегчил английские усилия по созданию новой антифранцузской коалиции.
Конфронтация с Европой стала казаться Талейрану, несмотря на все победы, опасной и ведущей к катастрофе много позднее, уже после войн с третьей и четвертой коалицией, после начала бесконечной испанской кампании. Именно тогда, в 1807 и 1808 гг., Талейран идет на тайные контакты с Александром I и появляется под именем Анны Ивановны или кузена Анри в шифрованных донесениях русских дипломатов, которых он снабжал конфиденциальной информацией. Именно в это время и Фуше, также ясно ощущавший опасности, таившиеся в политике Наполеона, возможно, начинает по-другому раскладывать карты в своей никогда не прекращавшейся двойной и тройной игре. Нет сомнения, что он, бесстрастно выполнявший в 1800 г. распоряжения Наполеона о казнях и ссылках республиканцев, приложил все усилия для раскрытия роялистских заговоров. Широко используя провокацию, Фуше засылал своих лазутчиков в Лондон для переговоров со сторонниками Бурбонов с целью получить полную картину деятельности роялистского подполья во Франции.
Однако Наполеон не без оснований подозревал, что помимо интересов службы Фуше надеялся установить связи, которые помогли бы ему, «цареубийце», перестраховаться на случай, впрочем, казавшейся тогда маловероятной реставрации. Заявления о своей «лояльности» законному королю, которыми Фуше время от времени радовал роялистов, преследовали именно эти цели. Вместе с тем не мог Фуше не задумываться над поисками других возможностей, в случае если внешняя политика Наполеона приведет к крушению режима империи, и не подыскивать иные решения. И в этом, вероятно, ключ к той явно двусмысленной позиции, которую занимало министерство Фуше в отношении разных групп заговорщиков.
