Неугасимый огонь - [51]

— Значит, Никмадду действительно служит египтянам? — спросил Никанор.

— Да, — ответил Дамакон. Теперь-то он мог не юлить и говорил прямо.

— Флот идёт с востока? — спросил Филота.

— Думаешь, это корабли Тутии? — предположил Пнитагор.

— А кто ещё может тут оказаться из раскрашенных? Тутии ближе всего.

— Тутии? — переспросил Дамакон, — не слышал о таком. Послание отправил Сиантеф.

— Кто это? — поинтересовался Пнитагор.

— Большой начальник. Правая рука царя черноногих.

— Сиантеф? — удивился Филота, — человека, про которого говорят, будто он правая рука фараона, зовут Ранефер…

— Херу-Си-Атет… — процедил Адар-Мелек.

Филота некоторое время молчал, потом выдавил из себя:

— Вот Керберово дерьмо… И как наши его просмотрели?

— Он идёт с Крита, почтеннейший, не с востока, — сказал Дамакон.

— Много у него кораблей? — спросил Пнитагор.

— Много. Он обещал помочь Дадаре.

Никанор присвистнул.

— Надо срочно послать за Неархом. Он ведь сам не догадается прийти сюда.

Пнитагор повернулся к Филоте и мрачно произнёс:

— С юга отмели и подводные камни, архинаварх. Египтянам придётся сделать крюк и подойти к Камиру с севера, как мы сюда пришли. Они отрежут нас от Неарха.

— Проклятье…

— Надо послать верхового, — сказал Никанор.

Большая часть конницы осталась с Неархом, но пару десятков лошадей Филота все же придержал для себя.

Гонца отправили немедленно. На следующее утро над стенами Камира появился густой чёрный дым. Он не тянулся в небо столбом, критяне выпускали его прерывистыми клубами.

— Сигнал подают, — процедил Пнитагор, — могли бы зеркалами, но вместо этого дымят. Стало быть, знают, что помощь подойдёт с севера и зеркалами солнце поймать трудно.

— Что они говорят, понимаешь? — спросил Филота Дамакона.

— Город осаждён. Просят помощи.

Прошёл час, а может два, и на горизонте блеснул яркий свет. Погас. Блеснул снова. Ещё и ещё.

— А вот и наши друзья… — прошипел Пнитагор.

— Что это за сигнал? — спросил архинаварх.

— Они помогут городу, — несколько неуверенно ответил Дамакон.

— Помогут… Готовиться к бою! — прогремел Филота, — все корабли, что на берегу — срочно на воду!

К счастью, такие можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Борей донёс до македонян песню египетской трубы.

— Может сходить до разговора? — осторожно спросил Адар-Мелек.

— Лучше до ветру сходи, — ответил Пнитагор, — пока время есть.

— Так ведь трубят…

Ему не ответили, и финикиец вынужден был поспешить к лодке, которая доставила его на борт «Гнева Мелькарта».

Матросы, гребцы и воины, спешно возвращались на корабли. Переполненные лодки носились по гавани, как ошпаренные. Несколько палинтонов, снятых с кораблей, так и пришлось оставить на берегу, не было времени их ворочать.

Никанор торопливо считал корабли противника.

— Что, много? — раздражённо бросил Филота.

— Меньше, чем у нас. Семнадцать… нет, вот ещё два. Девятнадцать кораблей разного размера.

— У нас тридцать два, — спокойно сказал Филота, — справимся.

Он посмотрел в сторону Камира. Над городом в небо росли уже несколько дымных столбов.

— Что там у них горит? Мы же сейчас не стреляем.

— Это они показывают раскрашенным бабам, что мы их тут совсем убиваем. Спасайте, мол, — ответил Филота.

Беспорядочно скученные у берега македонские корабли разворачивались, выходили на глубину, выстраиваясь в боевой порядок. Казалось, едва ли не половина из них должна была столкнуться с другой половиной, но кормчие и проревсы, бранясь на чём свет стоит в медные рупоры, срывая глотки, демонстрировали столь высокое искусство, что не треснуло ни одно весло.

Египетский флот приближался.

— Ты посмотри, какие смелые, — удивлённо протянул Филота, — или просто дураки?

Никанор его уверенности не разделял.

— Вот ведь засада… — пробормотал он еле слышно, — побьют нас — худо, побьём мы — тоже худо. Александр оторвёт головы…

— Победителей не судят, — бросил Филота.

— Может все же вызвать их на переговоры?

— И убраться восвояси, поджав хвост? В очередной раз прогнуться перед ними? До каких пор? И нет за нами никакой вины перед Александром. Не мы начали эту драку.

— Так ведь тут по-всякому истолковать можно…

— Толковать будет тот, кто победит. И не побьют нас. Их меньше. И вообще, я думаю, они блефуют. Должен же там хоть один разумный человек быть. Двинем, как фаланга против фаланги, они не выдержат, остановятся. Тогда и драки не будет, и разговор пойдёт куда интереснее.

Никанор не нашёл, что ответить. Брат говорил разумно. Сухопутное сражение двух катящихся друг на друга «брёвен»[54]^] нередко заканчивалось, ещё не начавшись. У кого-то из противников при виде надвигающегося частокола копий отказывала выдержка, и он обращался в бегство. Но если у египтян найдётся достаточно хладнокровия, чтобы не испугаться превосходящих сил противника, придётся драться. В битве при Тире Никанор не участвовал, но видел её с берега и знал, что противник сей не прост, смертоносных хитростей у него припасено в достатке. Но и македоняне извлекли из того столкновения хороший урок. Увиденное в Тире, подстегнуло мысль Диада сотоварищи. За зиму мастера Александра подготовили и успешно испытали сразу несколько «подарков» для тех, кто в будущем попытается оспорить македонскую талассократию