Неугасимый огонь - [15]

Так разве меньше славы обрёл Одиссей? Да, о нём помнят не как о величайшем воине, хотя немало подвигов он совершил под стенами Трои. И все же его слава бессмертна. И стоит в одном ряду со славой Ахилла.

«Значит вот таков мой жребий… Что же, пусть будет так».

Тутмос бряцает оружием, а мы поступим иначе.

— Известно ли твоему народу, достойнейший Хуцция, поговорка: «Враг моего врага…»

— «…мой друг», — закончил наследник.

Он наклонился вперёд, слушая Александра очень внимательно.

— Ты предлагаешь нам союз против мицри, царь Алекшандуш? Ты собираешься объявить им войну?

— Нет, — качнул головой Александо, — воевать с ними я не собираюсь. Но вы сами видите, как далеко уже зашёл Тутмос.

— Манабхарра воюет с Митанни, — заметил Муваталли, — они давние враги Страны Реки.

— Воюет и побеждает, — согласился царь, — а кто будет следующим?

— Шанкара, — пожал плечами Первый Страж.

— Вавилон, — подсказал царю Итту-Бел.

— Возможно, в течение нескольких лет Тутмос возьмёт и Вавилон. А потом?

— Муваталли, наш царственный гость прав, — сказал Хуцция, — мицри все больше наращивают своё могущество. Я не вижу причин, почему бы они отказались от завоеваний, раз одерживают победы.

На «гостя» Александр не обиделся. Пусть шатёр его, но земля, на которой он стоит, принадлежит хеттам.

— Я предлагаю вам оборонительный союз, симмахию, — сказал Александр, — пусть великий царь хатти признает царство Киццувадну не данником, а равноправным союзником. Пусть не оказывает более помощи свергнутому Пиллие, но признает меня законным властителем Киццувадны.

Он понизил голос.

— А поскольку Киццувадна встанет на пути Тутмоса, считаю справедливым, если хатти окажут мне некоторую помощь.

— Какую? — спросил Хуцция.

— И ты, царь, ещё ничего не сказал о величине возмещения, которое желаешь получить, — добавил Муваталли.

— Я хочу получить две тысячи лошадей.

Хетты переглянулись.

— Не высока ли цена? — усмехнулся Александр.

— Не высока. — подумав, ответил Хуцция, — однако без дозволения отца моего я не могу заплатить сей выкуп. Пусть пленённые тобой воины останутся до поры в заложниках, мы же надеемся, что ты не причинишь им зла.

— В том нет необходимости, — ответил царь, — я отпущу всех ваших людей немедленно, полагаясь на честность хатти, о которой много наслышан. И не будем говорить о выкупе. Пусть будет объявлено, что эти две тысячи лошадей передаются мне по доброй воле, как союзнику. Я же надеюсь, что мы установим тесные дружеские связи между нашими царствами и обязуюсь освободить от пошлин всех купцов хатти, что будут ездить через Киццувадну.

Эвмен составил договор на эллинском, а хуррит-переводчик на хеттском языке. Хуцция ознакомился с ним, протянул папирус Муваталли. Взглянул на Александра.

— Ты поистине наиблагороднейший муж, Алекшандуш из Аххиявы.

Когда хетты покинули шатёр, Хуцция повторил эти слова, добавив к ним:

— Это великий день, Муваталли, великое приобретение — такой союзник.

Первый Страж скептически хмыкнул:

— Я смотрю, он очаровал тебя? Позволил нам сохранить лицо… — и добавил совсем негромко, — не вышло бы так, что мы поставили козла охранителем огорода…

Глядя в спину удаляющимся хеттам, Эвмен прошептал:

— Бойтесь данайцев, даже дары приносящих…

— Ты не прав, — сказал Александр, — я действительно намерен жить с ними в мире. Наш враг — Тутмос. Сейчас он намного сильнее нас, потому нам необходимы друзья.

Александр не блефовал, димахи Кратера действительно вышли в тыл колонны хеттов и, застав на привале три сотни воинов, немного отставших от своих, пленили их. Теримаху удалось обойтись без кровопролития, за что царь в очередной раз отличил его, наградив дорогой золотой чашей, взятой в Библе.

Царь сдержал обещание и опустил всех пленных. Войско двинулось в обратный путь, и вскоре рыжий обнял жену.

— Ну чего ревёшь-то, дурочка? — приговаривал он, поглаживая её живот, — я же говорил, все обойдётся. Я везучий!

Цитанта, выслушав сына и Первого Стража, преисполнился благодушия и удовлетворения. Гора с плеч свалилась. Он повелел подданным радоваться. А на Пиллию в Хаттусе теперь смотрели очень косо.

Хетты славились, как мастера составления всевозможных договоров и совсем скоро на больших серебряных досках была отчеканена надпись:

«Смотри! Я, Цитанта, сын Тахурваили, правитель хатти, вместе с Алекшандушем, великим властителем Аххиявы, Киццувадны и Алаши, пребываю в мире добром и в братстве добром. Да будут дети детей правителя хатти в братстве и мире с детьми детей Алекшандуша. И не случится вражды между ними вековечно…»

2 Тайны Ипет-Сут [19]

Уасит

Малый зал совещаний Дома Маат скорее походил на потайную комнату, да и показался бы таковой чужеземцам, привыкшим к простору и торжественности присутственных мест высокородных сановников. Однако именно здесь решались такие вопросы, коим было суждено откликнуться через сотню, а то и не одну лет. Здесь решались судьбы царств.

Далеко на западе Атум-Ра клонился к горизонту. Мерит-Ра любила закаты. Говорила, что кровавая медь светила и тишина, как ни что иное, способствует трезвости мысли. Вот и сейчас, измученная непонятным беспокойством, она смотрела в окно, надеясь, что испытанное средство поможет.