Неугасимый огонь - [13]

— Не слишком ты вежлив, — сказал царь, — раз влезаешь в разговор, даже не назвав себя.

Хуцция примирительно поднял руки ладонями вперёд.

— Сей высокородный воин зовётся Муваталли, — сказал наследник, — он начальник царских телохранителей и Первый Страж державы хатти. Наши обычаи позволяют ему говорить в присутствии царей без особого дозволения. Разве ваши — нет?

— Наши тоже, — спокойно ответил царь.

— В таком случае я хотел бы получить ответ на вопрос достойного Муваталли, — заявил Хуцция.

Александр медлил с ответом. Не потому, что обдумывал его. Все было обговорено и решено уже давно, ещё до начала похода. Наконец, он сказал:

— Хурриты, с которыми мы сразились в Киццувадне, назвали нас именем аххиява. Скажи, достойный наследник, известно ли тебе это племя?

— Известно, — кивнул Хуцция.

— А известно ли тебе, где лежат земли этого племени?

— На западе. Держава хатти соприкасается с ними.

— Хорошо ли ты знаешь этих аххиява? Похожи ли воины этого народа на моих воинов?

— По правде сказать, нет, — ответил Хуцция, — совсем не похожи. Однако Пиллия утверждал, что схожи ваши языки. Кроме того, жители Канахана причисляли вас к сему племени, а они часто страдали от набегов пиратов аххиява и, естественно, хорошо знакомы с ними.

Александр кивнул.

— Ведомо ли тебе, что войско моё пришло в Киццувадну не с далёкого запада, а с юга?

— И это ведомо.

— Знаешь ли ты пути, которыми многотысячное воинство могло пройти с запада на юг, так, чтобы хатти его не заметили?

Хуцция задумался и спустя минуту признал:

— Нет, таких путей мне не известно. Разве что морем, но я даже представить себе не могу, сколько потребуется кораблей аххиява, чтобы перевести такую рать, что стоит передо мной.

— В таком случае ты, верно, не удивишься моему ответу, как мы оказались в Киццувадне. Моё царство лежит на северо-западе от земель аххиява. Года не хватит, чтобы добраться оттуда в Киццувадну сухим путём. Несколько тысяч кораблей нужно, чтобы перевести всех моих людей морем. И здесь я и мои воины оказались по воле богов.

— По воле богов? — переспросил Муваталли.

— Именно так, Первый Страж.

Хетты переглянулись. Да, действительно, светловолосый все расписал так, что иного объяснения не придумать. Макандуша действительно, словно с неба свалились.

— Я возвращался на родину и предложил Пиллие пропустить моё войско. Он отказался. Мне осталось только сражаться.

Хуцция кивнул. Все это звучит столь же невероятно, сколь и логично. Воля богов… Пиллия пошёл против неё и поплатился. Что ж, объяснение происходящего удовлетворило наследника. Однако Муваталли ещё не исчерпал вопросов.

— Что же ты намерен делать дальше, царственный Алекшандуш? Идти на свою далёкую родину? Потребуешь, чтобы мы пропустили твоё воинство?

«И впустили лису в курятник».

— Нет, достойнейший. Я уже убедился, что путь очень долог и тяжёл. Всякое царство будет сражаться со мной, как Пиллия, и я источу свои силы. К тому же, верно, боги воспротивятся моему возвращению. Не зря же я был изгнан. Киццувадна — моя добыча. Я останусь там. Если же вы пожелаете вернуть трон своему союзнику — сражайтесь, — царь улыбнулся, — можем прямо сейчас начать.

Хуцция непроизвольно бросил взгляд на воинство макандуша.

— Боги не унизили бы Пиллию, будь он прав, — сказал наследник после недолгой паузы, — а нам, стало быть, нет нужды воевать. Раз все выяснилось, уведёшь ли ты своё войско теперь? Если желаешь получить Талзу, то должен огорчить тебя, я не знаю, где он.

— Пусть бежит, я не буду более преследовать его. Я уведу войско прочь. Но есть ещё кое-что…. Я не делал вам зла, хатти. Мои воины не чинили насилия в вашей земле. Боги свидетели тому. Вы же первые напали на меня, убили моих воинов. Я хочу получить возмещение.

— Справедливо, — кивнул Хуцция, чуть помедлив, — наш закон гласит, что за каждого убитого ты можешь получить четырёх человек.

Александр усмехнулся.

— Я пленил гораздо больше ваших воинов.

— Пленил? — поднял бровь Хуцция.

— Вероятно, он говорит о людях Тиватапары, — тихо сказал Муваталли.

— Ты ведёшь речь о воинах, что вступили в бой с тобою вчера? — спросил наследник.

— Не только о них, — ответил царь, — сейчас, когда мы разговариваем, мои воины вяжут ваших. Тех, что шли в хвосте колонны.

Хуцция скрипнул зубами.

— Это уловка, — процедил Муваталли, — он хочет убедить нас, что мы совершенно не в силах ему противостоять. Вероятно, потребует огромного выкупа.

— Мы и так не можем, — бросил наследник и снова взглянул на Александра, — чего же ты хочешь?

Царь молчал довольно долго, глядя Хуццие прямо в глаза. Тот выдерживал взгляд и титаническим усилием воли сохранял невозмутимость, хотя мысли неслись, словно испуганные зайцы.

— Я не желаю вашего унижения, — наконец сказал Александр, — поставим здесь, посреди поля, шатёр и проведём переговоры, не как враги.

Он сразу увидел, что предложение понравилось. Хетты всегда предпочитали дипломатию войне.

— Да будет так, — ответил Хуцция.

Большой шатёр из дорогой, окрашенной пурпуром ткани (царь стремился произвести впечатление) македоняне поставили довольно быстро. Внутрь внесли большой раскладной походный стол и несколько кресел. У входа замерла стража — четверо хеттов и столько же царских щитоносцев во главе с Клитом. Внутрь прошли Хуцция и Муваталли, Александр, Эвмен, который запасся папирусами и письменными принадлежностями, хуррит-переводчик и поверенный Эвмена, известный, как Дракон. Обсуждать предстояло серьёзные вещи, но опять с двойным переводом, что, конечно, не радовало, но было неизбежно. Хуррит изучал эллинский язык уже почти год, но ещё не мог похвастаться тем, что овладел им в совершенстве. Довольно часто обращался к Дракону на финикийском, чтобы тот объяснил что-то непонятное в речи царя.