Неудавшееся двойное самоубийство у водопадов Акамэ - [57]
Ручей назывался Дзёроку и был в два кэн[42] шириной. Несколько человек стояли на мосту, глядя на воду. Я тоже посмотрел вниз и увидел в кристально чистой воде стайку пескарей. Мы пошли дальше, встречая на пути всё новые водопады с быстро мчащейся водой и скалами странной формы. Девичий Водопад, Водопад Восьми Циновок, Водопад Богини Сэндзю.[43] Все они были похожи — быстрый поток воды да ступень в скале — но Водопад Богини Сэндзю был намного красивее других. Чёрная бабочка перелетела через ручей. Я хотел как можно скорее уйти подальше вглубь гор — туда, где кроме нас никого не будет. Что бы ни ждало меня там, я хотел поскорее оказаться вдали от людей. Я почему-то думал, что тогда смогу, наконец, обрести покой. Но на самом деле не я, а она шла вперёд, с каждым шагом уходя всё дальше и дальше в горы. Она шла упорно, не говоря ни слова. Будто твёрдо знала дорогу к месту, где её поджидает смерть.
Ая остановилась. Опустила руку в стремнину. Подняла с земли камень и бросила его в воду. Я отчётливо увидел, как он лёг на дно, как вода отмывает его от грязи. Рыбы мгновенно исчезли.
— Красивое место, правда?
— Да… — неопределённо проговорил я в ответ. Раздражаясь на себя ещё больше.
— Знаешь, мой брат вообще-то должен был сюда со школьной экскурсией приехать, когда ещё в младших классах учился. Но денег у нас не было, и мамка притворилась, что заболела. Обманула его. И велела сказать учителю, что на экскурсию он поехать не сможет. Мол, ему за больной матерью ухаживать надо. Вот он и не поехал. А мамка потом рассказывала, что он в тот день с утра и до вечера понурый ходил. «Бедный Дзён Ниён, — говорит, — нехорошо я с ним поступила». А потом, когда и правда заболела и уже поняла, что скоро умрёт, сказала: «это кара мне небесная!»
Звук водопада, казалось, стал громче.
— А меня она в тот день отпустила. На гору Кабутояма, в Такарадзука. И до Акамэ, видишь, добралась. А про его экскурсию я вспомнила, когда мы в автобус садились. Тяжёлая всё-таки штука воспоминания. На душе вдруг так пусто стало…
— А у вас все воспоминания такие?
— А брату уже от этого места радости не будет. Хотя место и вправду хорошее. Да только это ему тогда нужно было, в пятом классе. А прошлое-то не вернёшь. Вот он и позарился на чужие деньги, чтоб получше пожить.
— Это уж точно…
— Он сюда не смог приехать, а я, видишь, смогла. Напрочь об этом забыла, даже на станции не вспомнила, когда ту фотографию увидела. Я ж тогда ещё в первом классе была, сколько лет прошло… А как села в автобус, вдруг вспомнила, как мне мамка про это рассказывала.
— Я рад, что приехал сюда с вами.
— Хорошо тут…
Сказано это было так, словно она хотела сказать что-то другое и в последнюю секунду передумала. «Тебе, наверное, нельзя»… Чёрт, неужели она во мне разочаровалась?
Через некоторое время мы вышли к Водопаду Полотна. Водопад был просто великолепный, высотой метров тридцать, не меньше. Словно свешенное полотно, вода ниспадала в тёмный зеленовато-голубой бассейн. В густой тени горного склона вода медленно вращалась, мерцая в сумраке. Дна видно не было. Похожий водопад был на реке возле моего родного города. У самого дна сбоку был вход в пещеру, и бабка рассказывала, что «там внутри богиня-покровительница моста сидит, прялочку вертит».
Прямо над Водопадом Полотна был глубокий бассейн под названием Драконий Горшок. Вода, на миг попав в него, сразу же мощным потоком обрушивалась дальше — в Водопад Полотна. Лучшего места для самоубийства не придумать. Стоит только скользнуть из Драконова Горшка вниз, и череп в один миг раскрошится о торчащие внизу скалы. Я замер, глядя на стремительно несущийся по каменному ложу поток.
Словно разгадав мои мысли, Ая встала рядом и долго смотрела на бассейн. Разумеется, ещё не время. Сверху по тропинке спускались люди. Мы поднимались уже почти час.
Я шёл всё дальше и дальше. Разочаровалась ли она во мне? Если так — ладно. Никуда я не убегу! Умру с ней за компанию — разве жалко? Ледяная кровь бурлила, кипела в жилах.
В то же время мне стало казаться, что если она действительно разочаровалась во мне, то никакого смысла умирать вместе уже не было. И вообще в смерти — любой смерти — смысла нет и быть не может. Как и в жизни, в этой мимолётной вспышке света. Мы шли дальше, прошли Бассейн Топора, Водопад Вьющихся Глициний, Водопад Иньян, Бассейн Котелка. Все они были изумительно красивы. Под одним из водопадов, раздевшись догола, стоял мужчина, подставляя тело под брызги. Солнце уже склонилось к закату, и местами на земле лежала густая тень горы.
Мы вышли к скале, носящей название Сто Циновок. Здесь был чайный домик. С крыши свисала полотняная вывеска с выведенным краской иероглифом «лёд». Три женщины сидели за столиком и пили лимонад. От домика к горному ручью пологим склоном тянулась совершенно ровная скала. Я обернулся и взглянул девушке в глаза.
— Отдохнём немного? — хотел сказать я, но мгновенно передумал. Ая прошла мимо. Я молча последовая за ней. По краям тропинки росли крошечные фиолетовые цветы.
И так же дальше: хрустально чистая вода и водопады, один за другим. Семицветная Скала, Водопад Сестёр, Водопад Дырявой Хурмы, Боковой Водопад, Изогнутый Водопад, Водопад Супругов. Мы вышли к Водопаду Носильщика. Он был намного красивее других. В середине скалы был огромный выступ, и вода, разделившись надвое, могучим потоком омывала его, устремляясь отвесно вниз. Ая долго стояла и смотрела на водопад. Не говоря ни слова.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
«Дневник безумного старика» выдающегося японского писателя XX в. Танидзаки Дзюнъитиро является одним из наиболее известных произведений не только этого автора, но и всей послевоенной японской литературы. Повесть переведена на многие языки.Перевод на русский язык осуществлён впервые.Роман классика современной японской литературы Дзюнъитиро Танидзаки (1889–1965) «Дневник безумного старика» заслуженно считается шедевром позднего периода творчества этого замечательного писателя. Написанный всего за три года до смерти автора и наделавший много шума роман поражает своей жизненной силой, откровенным эротизмом и бесстрашием в описании самых тонких, самых интимных человеческих отношений.
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.