Нетореными тропами. Часть 3. Исход - [4]

— Ты как всегда на себя наговариваешь. Теперь я смогу видеть тебя, как только пожелаю?

— Если пожелаешь, — он усмехнулся. — Прости, что так вышло с Микашем. Я решал свои проблемы за твой и его счёт.

— Нет, я никогда об этом не пожалею. Только о Микаше. Как думаешь, оно меня когда-нибудь простит? Ты бы простил?

— Я… не знаю. В нашей с женой жизни творил глупости я, и прощения просить всегда выпадало мне. Но если хочешь совет, дай Микашу остыть. Пускай он сам решит, что ему нужно. Сейчас он только наговорит тебе лишнего, такого, о чём будет потом жалеть. Уже наговорил. А может ещё и вытворить непоправимое. Не зли его лишний раз, не позволяй ему этого.

— Это нормально так убиваться по нему и быть готовой на любые унижения, лишь бы он простил и всё стало, как раньше?

— Да кого из нас можно назвать нормальным? Первую тысячу лет своего развоплощения я пытался поговорить с братом, разрешить обиды и споры. Я мечтал, чтобы мы снова стали семьёй, любили и уважали друг друга. Мне до сих пор хочется спасти его от безумия. Но пока он сам не пожелает, всё, что я могу — впустую сотрясать воздух и приходить в отчаяние. Близкие и отличаются от знакомых тем, что отпустить их не так просто. Мы готовы протягивать руки и подставлять другую щёку для удара раз за разом, потому что так трудно приказать сердцу не истекать кровью в тоске по вырванной из тебя части. Сильные чувства, такие как любовь, сопряжены с болью, даже соитие без неё не обходится. В детстве, когда я разбивал колени в кровь и начинал плакать, отец учил меня, что боль — это часть жизни. Ты жив, пока способен её чувствовать. Именно она заставляет нас меняться, становиться лучше, а не застывать в сытом удовлетворении на веки вечные. Нужно научиться её принимать и жить с ней. Только не повторяй моих ошибок, прошу. У тебя нет такого запаса прочности.

Безликий печально усмехнулся. От его заботы мигом потеплело на душе. Боль стала… более выносимой.

— Я постараюсь вести себя осмотрительно и не плакать. Если Микаш захочет уйти, я не стану мешать. Сейчас главное — ребёнок. Спасибо, что ты есть. Если бы ты сегодня не пришёл, я бы умерла от тоски.

Лайсве уснула, но прежде услышала нашёптанную колыбельную:

— Всё будет хорошо. Я стану повторять это до тех пор, пока оно не станет правдой.

Утром разбудил стук в дверь. Лайсве открыла. Вошёл Арсен и принялся выспрашивать о её самочувствии. Он снова выплетал ладонями целительские сети, наполняя тело энергией, снова отпаивал зельями. На этот раз Лайсве завтракала в комнате, не желая слушать сплетни. Благодаря ухищрениям целителя еда хоть немного оставалась в животе, а не лезла обратно.

Когда пришёл слуга проводить Лайсве до экипажа, она была уже полностью одета и собрана. Нести тюк ей не позволили и даже по лестнице вели за руку, а отпустили только на улице, чтобы открыть дверцу экипажа и подставить скамейку.

Было тепло и солнечно. Микаш с Арсеном стояли рядом и говорили на повышенных тонах.

— Я предупреждал, что не нужно тянуть её в такую даль, да ещё во время войны! Она не вынесет дороги! — упрекал его целитель.

— Так я плачу вам деньги, чтобы вы поддерживали в ней силы. Набиваете себе цену? Скажите сколько, и хватит уже об этом! — рычал Микаш.

— Дело не в деньгах, не понимаете? Вы сами доводите её до выкидыша. Все свои усилия я трачу, чтобы починить то, что вы стремитесь разрушить. Это так глупо!

— Не ваше дело рассуждать о том, как я поступаю. Если не хотите работать, то я найду более искусного целителя, который будет выполнять свои обязанности беспрекословно.

Арсен сложил руки на груди и презрительно сощурился:

— Ищите. Только такими темпами вам скоро понадобятся услуги гробовщика, а не целителя.

Лицо Микаша сделалось настолько зверским, что Лайсве не выдержала и встала между ними:

— Мастер Арсен, прошу, не стоит из-за меня переживать. Обещаю, впредь я не буду перенапрягать себя ненужными волнениями и реагировать так остро. Капитан Остенский был очень любезен доставить меня домой, не нужно его попрекать. Он ни в чём не виноват.

Микаш демонстративно отвернулся.

— Садитесь со мной в экипаж. Присмотрите во время дороги, если что, — позвала она Арсена и зашагала прочь.

Целитель шепнул Микашу:

— Вам должно быть стыдно. Она мать вашего наследника.

Тот стоял неподвижно. Хоть на людях не скандалит. Значит, главное, не оставаться с ним наедине.

Всё будет хорошо!

Глава 2. Предложение руки и сердца

1537 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье

Стучали копыта, дробным ритмом выплетая разбитую дорогу. В оконце мелькали незнакомые земли. Лайсве впервые ехала по северо-восточному тракту. Из Ильзара они с братом бежали на северо-запад через захолустную Кундию и суровую Лапию, чтобы добраться до гробницы Безликого в Нордхейме. Там Лайсве встретила бога. Оказалось, что путешествие было подстроено им, чтобы она помогла ему в битве с Мраком, возвратив утраченные силы своей верой. Тогда Лайсве и стала его пророчицей. Или намного раньше, была ею с рождения, просто не знала об этом, ведь Брат-ветер всегда оберегал её.

Из Нордхейма вместе с Микашем Лайсве отправилась вдоль побережья на юг к занятой единоверцами Сальвани, которую теперь называли Священной империей. На самой её границе стоял город книжников — неприступная Эскендерия. Обитавший там Дух Огненный должен был отыскать новый путь к Безликому, но оказался коварным интриганом. Жерард Пареда, Ректор Университета и почётный член Малого Совета Сумеречников, на самом деле хотел создать всесильный оракул.