Парило. Цвела мутно-коричневая вода. Увивавшие берега реки сочные растения морились и источали душный запах. Вокруг сплавляющегося по течению плота кишели москиты.
— Разгоните гнус! — потребовал телепат, налегавший на шест. Косматого ольстерца с растительностью на лице в цвет мутной воды звали Масферсом. — Они же сожрут нас заживо. Зверолорды вы, или как?
Раскинувший руки в трансе Огюстен, молодой норикиец с волчьими чертами, приоткрыл один глаз и огрызнулся:
— Думаешь, лучше нас сожрут крокодилы? Отвлечёмся на мелкую шушеру и пропустим настоящую угрозу. Терпите. Ничего от пары укусов с вами не станется!
Масферс шумно выдохнул и продолжил работу.
Полторы тысячи лет назад люди бежали из Муспельсхейма, южной прародины, когда её поразило неведомое бедствие. Война богов, конец света — старого света — только предания древности сохранили память об этом. Люди так и не вернулись на юг, обжив северный континент, который нарекли Мидгардом.
Про опасности, богатства и чудеса «мёртвого» Муспельсхейма слагались легенды. Редкие смельчаки наведывались сюда за дорогими диковинками вроде слоновых костей или артефактов древности. Возвращались единицы, множа рассказы о расплодившихся здесь демонах. В Мидгарде их гоняли рыцари ордена Сумеречников, но так далеко те не совались без особой нужды.
Недавно таковая возникла.
Год назад отряд из пятнадцати Сумеречников вышел из Эскендерии. Тревога нарастала день ото дня. Продираясь сквозь джунгли, они потеряли троих бойцов. Последняя ночёвка в племени дикарей-кавачей под рассказы о духах-ягуарах окончательно подорвала настрой. Только показавшийся на горизонте призрак конечной цели заставлял двигаться вперёд.
Предводителем отряда был Иниго Каэтано, молодой сальванийский книжник-телепат. Грубая северная речь рыцарей и нахрапистые повадки были пыткой для его утончённого воспитания, но ради своей цели он терпел всё.
Никто из отряда ещё не догадывался, что Иниго предал Сумеречников. По чести, он никогда не принадлежал к ордену, несмотря на принесённые во время посвящения клятвы и высокородное происхождение. В детстве Иниго сдружился с жившими неподалёку единоверцами: тайком от родителей таскал им еду и одежду и слушал речи проповедников. Все люди равны и любимы пред божественным ликом. Нужно заботиться о ближних, особенно если им повезло меньше, чем тебе. Нельзя завидовать, лгать и воровать. Перед высшим судом всем зачтётся по заслугам. Когда божественные посланники приведут на землю Единого-милостивого, наступит идеальный мир, где не будет пороков, болезней и нищеты. Все до последнего убогого и калеки обретут счастье.
Настолько правильных слов Иниго больше ни от кого не слышал: ни от отца-рыцаря, ни от жрецов в храмах Сумеречников. Последние и вовсе пугали. Слово в молитве перепутаешь, оступишься или священный знак изобразишь не так — заругают и розгами отходят. Не любил Иниго их мрачные и душные сборища.
Единоверцы же собирались на лугу под открытым небом, брались за руки. Проповедник смеялся и играл с детьми, ласковым шёпотом поправлял, если кто ошибался, отвечал на вопросы, словно сам желал докопаться до истины.
Когда отец узнал о симпатиях Иниго, то отвёл его на главную площадь родной Тегарпони. Посреди деревянного эшафота на виселице болтались посиневшие тела единоверцев. Добрый проповедник был среди них. Иниго не смог даже проститься с ними: отец высек его до полусмерти и посадил в колодец на несколько дней.
Не было ни страха, ни боли. Иниго лежал на боку, едва дыша, всматривался в полную луну через решётки на потолке и желал. Желал неистово. Желал со всей страстью израненной души. Желал, чтобы единоверцы поменялись местами с Сумеречниками, чтобы имения рыцарей жгли, а их самих вешали в назидание остальным, без вины, просто потому что те родились такими. Уродами! А добрые единоверческие проповедники пускай выступают в храмах и указывают всем путь к свету. Иниго уже почти видел идеальный мир в грёзах, навеянных агонией.
Но он не умер. Когда хлипкий мостик под ногами рушился, кто-то протянул руку. Серый балахон скрывал фигуру, длинный капюшон — лицо.
— Ты божественный посланник? — просипел Иниго ломким голосом. — Ты приведёшь сюда Единого?
— Если ты пожелаешь, ты ведь желаешь? — задумчиво ответил тот. Иниго принял его руку и кивнул. — Тогда слушай меня.
Взрослеть оказалось намного легче, когда некто умный нашёптывал в уши, как правильно поступить и что сказать, чтобы все остались довольны. Не совершать ошибок. Ошибаются только дети и глупцы. Отец больше не бил, а о затаённых симпатиях к единоверцам никто не узнал. Даже от мистических способностей Сумеречников закрывал незримый божественный посланник. Иниго старательно учился, поступил в Университет и проложил себе путь в Большой Совет ордена.
«Бойся синеглазого авалорца, что носит в себе дар злого бога, — предупреждал голос. — Он видит нас насквозь и искажает наши слова».
Иниго понял, о чём он, только когда выступал перед Советом. Уговаривал сидевших на трибунах лордов искать истоки религии единоверцев в Муспельсхейме. Взгляд пронзил разрядом молнии. На хмуром лице читалось понимание. Гэвин Комри — его представили, самый молодой из маршалов. Его глаза светились синевой штормового неба. Казалось, он тоже слышит шёпот и знает о предательстве. Иниго быстро закончил выступление и спрятался в тени, пока Совет голосовал. Гэвин убеждал лордов отказаться от похода, но его не послушали, пеняя на неопытность и чрезмерную осторожность. Они упустили последний шанс на спасение.
![Ave, Caesar! [= Аве, Цезарь!]](/storage/book-covers/7f/7f11499e5fae038059ce2c421f23a10fc215092a.jpg)
