Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [90]
В ситуации, когда – говоря словами Пашуканиса – перевес получает административное управление экономикой, в публичной сфере критическое обсуждение принимаемых данным порядком решений становится невозможным. Сами большевистские теоретики описывали СССР именно как общество, в котором экономическая деятельность является одновременно и политической[721]. Однако индивиды сохраняли доступ к публичной сфере для того, чтобы жаловаться друг на друга или хвалить друг друга. Разумеется, жалобы советских граждан, которые подробно анализирует в своей работе Ф.-Кс. Нерар[722], были чрезвычайно обширным потоком. Но одновременно жалоба (и ее близнец – похвала) была функциональным жанром социалистической публичной сферы, доступным для использования индивидами. Сами решения, двигавшие плановую экономику, были вне критики, однако можно было пожаловаться на того или иного индивида (или группу индивидов), плохо справлявшегося с проведением плана в жизнь[723], или похвалить того, кто справлялся хорошо.
На эту функцию надстраивалась другая роль социалистической прессы – роль транслятора единообразной риторики, образности и мифологии, которые одновременно усиливали идеологически-пропагандистский эффект и наделяли высказывания прессы силой[724], а также роль медиатора, организующего обратную связь. По-видимому, в обоих случаях рядом с этими публичными сферами существовали и иные коммуникативные пространства, подвергавшиеся влиянию доминирующих сфер и одновременно противостоявшие им – такие пространства, как пролетарская публичная сфера Негта и Клюге по отношению к буржуазной публичной сфере Хабермаса. К примеру, Л. Захарова выделяет в СССР три вида публичных сфер: «полностью официальную плебисцитарно-аккламаторную публичную сферу, соответствующую советскому понятию общественности», «полуконтролируемую» зону завуалированной критики и, наконец, неофициальную и тайную зону, «существовавшую в нишах, оппозиционных режиму»[725]. Важную роль играл и пространственный фактор: социалистическая публичная сфера, как мы ее описали, была по большей части локализована в городах, будучи привязанной к крупным предприятиям, которые проходили через переоснащение либо строились заново[726]. В сельской местности, где в 1930‐х годах все еще проживало большинство граждан СССР, ситуация была иной.
Чтобы завершить наш анализ социалистической публичной сферы, нам остается сделать еще одно сравнение. Две роли советской публичной сферы были по-разному представлены на разных уровнях коммуникации: медиа общесоюзного охвата резко отличались от низового слоя городских и заводских газет. Это различие не бросается в глаза, однако анализ специфики социалистической публичной сферы позволяет его высветить: газеты общесоюзного охвата реализовали по преимуществу пропагандистскую роль, тогда как газеты локальные в большей степени воплощали роль организаторскую. Рассмотрим выпуск «Правды» за тот же день, 18 апреля 1931 года. Кажется, что лысьвенская газета копирует «Правду» до степени смешения – бóльшая часть материалов «Правды» посвящена актуальным проблемам хозяйственного строительства: МТС в Средней Азии, освоение Криворожского металлургического бассейна, организация речного транспорта, трудности освоения производства на Сталинградском тракторном заводе. «Правда» также напечатала несколько заметок о международном положении. Небольшая статья З. Г. Зангвиля, одного из разработчиков кредитной реформы, разъясняла читателям нововведения. Кроме того, «Правда» выступала и в роли организатора: третья страница газеты была почти полностью посвящена обмену посланиями между разными производственными коллективами (все они были из Тулы), вызывающими друг друга на соревнование. «Правда» критиковала и подгоняла строителей социализма на всем пространстве Союза, от Памира до Криворожья.
Какого типа контента практически не было в «Правде»? В ней отсутствовали материалы рабкоров. Это было обусловлено как общесоюзным масштабом работы «Правды», так и тем, что у центральных газет хватало профессиональных журналистов (которым на помощь всегда могли прийти свободно владевшие пером большевистские руководители типа Зангвиля). Различия в контенте определялись именно тем, что газетам локальных организаций приходилось участвовать не только в пропагандистском оправдании, но и в реальном управлении или, используя понятия Б. Цимбровского, в «производственной» функции.
Таким образом, социалистическая публичная сфера была принципиально важной частью экономической системы, сложившейся в ходе индустриализации СССР на рубеже 1920–1930‐х годов и включавшей также ряд других режимов трудовой организации (в том числе и разнообразные меры прямого принуждения). Коммуникацию, осуществлявшуюся в рамках этой сферы, нельзя свести только к вертикальному общению, к параллельно шедшей индоктринации
