Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [184]

Еще одной проблемой ток-шоу оказывается сбой коммуникативного режима, который происходит во взаимодействии отечественных и зарубежных диспутантов. Речь идет как раз о том минимально необходимом для публичного диспута аудиальном внимании, которое делает антагонистические различия артикулируемыми. Иностранные участники теледебатов гораздо в большей степени ориентированы на этику коммуникативного взаимодействия, чем многие российские публичные фигуры. Они стараются не перебивать собеседников, выражают себя более уважительным и политкорректным образом и дезориентируются, когда их перебивают или стараются перекричать российские собеседники. Речь в данном случае идет о привычке или традиции ведения агональных публичных дискуссий, которая в России еще не сложилась или не вполне вобрала в себя черты западной культуры публичной дискуссии. Так, участвовавшие в разных выпусках «Права голоса», «Права знать!» и «Поединка» иностранные гости – франко-еврейский писатель, журналист, общественный деятель Марек Хальтер, независимый американский журналист Майкл Бом и вышеупомянутый чешский журналист Ирже Юст – оказывались в гораздо менее выгодной коммуникативной позиции, чем их российские собеседники. Во-первых, они не успевали выразить себя по-русски с той же скоростью, с какой говорили их русские коллеги. Во-вторых, их имплицитные ожидания от способа ведения публичной дискуссии предполагали бóльшую степень аудиального внимания друг к другу, чем допускали российские коллеги. Это было заметно по разочарованию от более агрессивных приемов ведения беседы с российской стороны и по попыткам встроиться в эту непривычную для них модель коммуникации.

Так, дискурсивные битвы «Поединка» превращаются в одностороннее утверждение позиции, лоббируемой ведущим, и в откровенную дискриминацию альтернативной позиции (как и спикера, ее выражающего). Все это обставляется эффектами медийного фурора, призванного породить антагонистические страсти скорее, чем активизировать логику аргументации. Один из наиболее одиозных примеров такого способа ведения ток-шоу – выпуск телепередачи от 8.10.2015, где на подиуме столкнулись независимый американский журналист Майкл Бом и российский политический деятель, член фракции «Справедливая Россия» Семен Багдасаров. Передача была посвящена взаимоотношениям России и Америки в сирийском конфликте.

Аргументативной эту дискуссию назвать довольно сложно, поскольку позиция ведущего была, очевидно, на стороне официальной России, а сам ход дискуссии определялся ключевой эмоцией агрессии и презрения в сторону Америки. Помимо того, что оппоненты изначально не приветствуют друг друга, выходя на подиум, что является необходимой предпосылкой выражения взаимного уважения и политического признания[1418], ведущий не стремился артикулировать их позиции как равноценные и отнестись равно уважительно к обоим спикерам. Так, с первого слова дискуссии им был задан тон уничижительного пренебрежения ко всему, что говорит Бом. После первой реплики Бома, обращаясь к Багдасарову, Соловьев сказал: «Семен Аркадьевич, объясните юноше (в чем он не прав. – Т. В.)», что сразу обозначило одного спикера как солидного эксперта, а другого как не стоящего внимания глупца, позиция которого нелепа и смехотворна. Чуть позже в комментарии зрителям Соловьев сказал: «Ну, я уже достаточно поиздевался над Майклом», что охарактеризовало его стиль самовыражения и задало образец отношения к происходящему телезрителей. Очевидно, Бом был приглашен в студию не для того, чтобы выразить мнение американской стороны на сирийский конфликт, а для того, чтобы подвергнуть это мнение публичной фрустрации.

Так, самим ведущим были использованы приемы психологического давления на Бома: уничижительными и провокационными интонациями, большим количеством цифр, громкостью и скоростью произносимой речи, риторическими оборотами. Российский спикер говорил намного быстрее, громче, с большим напором, чем мог американский, при попытке Бома возразить одергивал его, допуская многочисленные оскорбления в личный адрес, которые ведущий не только не пресекал, но и поощрял. Таким образом, притом что приглашаемые на публичные дебаты иностранцы в большинстве своем прекрасно владеют русским языком и виртуозно пользуются им[1419], носитель и неноситель языка всегда будут в очевидно неравных позициях[1420].

Помимо того, что иностранные участники находятся в заведомо более уязвимой позиции из‐за скорости речи носителей русского языка, в передаче была задана обвинительная риторика в адрес Бома, и его попытка отстоять свою точку зрения превратилась в вынужденные оправдания. В передаче была также использована агрессивная риторика, на которую Бом пытался ответить содержательными аргументами, что делало его заведомо слабее перед риторически более агрессивными оппонентами. Показательна также ситуация с оценкой спора телезрителями. Очевидно, многие из них не стремились вынести из дискуссии или по достоинству оценить содержательные аргументы, а были заведомо настроены против американского спикера. Итоговое соотношение составило примерно 4000 голосов в пользу Бома при 40 000 голосов в пользу Багдасарова, хотя при ответственном отношении к ведению публичной дискуссии эти результаты следовало бы аннулировать, поскольку Бому практически не давали говорить и его реплики занимали ничтожно мало времени в соотношении с многословием русскоязычного коллеги. По правилам «Поединка» количество голосов, присылаемых телезрителями по смс в пользу одного или другого спикера, высвечивается на экране в виде бегущей строки. Баллы в пользу Багдасарова начали стремительно (в сотни раз) увеличиваться во время первой по очереди реплики Бома, еще до того, как Багдасаров успел что бы то ни было произнести. Возникает вопрос, что именно оценивали телезрители, посылая смс в пользу молча стоящего у своей стойки Багдасарова