Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [181]
Неготовность признавать альтернативную точку зрения равнозначимой имеет свои эпистемические предпосылки в образе единственно возможной рациональности, на фоне которой другие образы мысли воспринимаются как «нерациональные». В российской истории, даже при многонациональном характере СССР, не так остро стояла задача освоения мультикультурного пространства, равнозначного сосуществования различных культур и конфессий, как это было для Северной Америки и Западной Европы. Идея множественности – сообществ, субкультур, образов мысли и стилей жизни – предполагала осознание границ своих интересов, ценностей, образов мыслей или по крайней мере признание их обусловленности. От гомогенности советской идеологии мы перешли к относительной гомогенности постсоветского мышления, по крайней мере в его официальной повестке. Наличие в составе российского общества представителей разных национальностей, этносов и конфессий не способствовало построению мультикультурного общества, хотя идеологема «мирное сосуществование народов» продолжает бытовать в официальных речах политиков. В 2010‐е годы тенденция к унифицирующим определениям нации и национальной идентичности еще более обострилась в связи с потребностями укрепления моноцентричного режима власти.
В этом контексте проблема границ рациональности (то есть системы мировоззренческих установок и ценностей) или рациональностей во множественном числе в принципе не ставилась в России как культурно или политически значимая. Начиная с 2000‐х годов политический курс все больше ориентирован на единую официальную трактовку политических и исторических событий с ограниченной амплитудой альтернативных мнений. Однако для того чтобы модель агонистической или диссенсуальной публичной коммуникации работала (а именно эту задачу декларируют российские политические ток-шоу), нужно, чтобы в саму идею проявления различий в публичной сфере была встроена предпосылка наличия разных рациональностей или по крайней мере разных традиций мысли с их разными языками. Такая предпосылка дает возможность посмотреть на своего оппонента не как на «абсолютного идиота», а как на носителя альтернативной точки зрения, обусловленной его культурой мышления[1412].
В последнее десятилетие в западной политической философии разрабатывается концепт эпистемического исключения, суть которого заключается в том, что оппонент заведомо дискредитируется как «нелогичный», «нерациональный». Субъектами эпистемического исключения исторически становились женщины, рабы, этнические, религиозные и сексуальные меньшинства, инвалиды, неэксперты той или иной профессиональной области[1413]. Сегодня механизмом эпистемического исключения пользуются те, кто организует доступ к публичной сфере, отводя привилегированное положение одним группам/участникам и дискриминируя других. В современных переговорных практиках эпистемическое высокомерие выражается в виде механизмов пассивного исключения или пассивной дискриминации: когда формально участники включены в общее коммуникативное пространство, но они отказывают друг другу в праве на рациональность. Как сказал один из спикеров «Права голоса» другому в ответ на его альтернативное мнение: «[То, что вы говорите] это какой-то поток сознания (это просто горячечный поток сознания)» («Украинское перемирие». Часть 1-я. «Право голоса», выпуск от 15.12.2014). «Поток сознания» в данном случае означает, что для оппонента высказывание является информационным шумом и не несет в себе содержания, в то время как для говорящего оно видится логичным и рациональным. Другой вариант отказа воспринимать оппонента был озвучен участницей выпуска «Американская мечта» (7.09.2015), которая в ответ на реплику собеседника сказала: «Это было субъективное мнение, а на самом деле…». Дискредитация оппонента таким образом означает, что в сознании участников коммуникации нет презумпции возможности (и равноценности) разных рациональностей, равно как и телеведущие не ставят себе целью различить разные описательные языки и аксиологии.
Непрояснение основных понятий и терминов, определяющих дискуссию, – еще одна предпосылка, которая делает публичную агонистическую культуру неработающей. В качестве примера можно привести один из выпусков «Права голоса» на тему «Бездуховный Запад» (23.09.2015). Определиться в отношении западной аксиологии – это очень актуальная и болезненная для российского общества проблема, поскольку консервативная национальная традиция входит в столкновение с западной либерально-демократической. Образ либеральной Европы и особенно Америки в 2000–2010‐е выстраивается в СМИ и публичных речах политиков через негативные характеристики, которые оттеняют позитивные моменты российской самоидентификации. По разные стороны ценностных баррикад оказываются, например, такие понятия, как демократия и патриотизм, свобода выбора партнера и традиционная семья, свобода слова и вера (соответственно первые понятия пар – со знаком минус, вторые – со знаком плюс). Образ «бездуховного Запада» противопоставляется «духовной России», которая дорожит своими корнями и традиционными ценностями
