Несчастный случай - [11]

Она чувствовала определенную неловкость, потому что действительно не помнила, как попала сюда. И что могло произойти ночью? Что связывает ее теперь с едва знакомым человеком?

— А я не спал всю ночь, — понял ее замешательство Женя. — Печатал снимки. Хочешь посмотреть?

— Да, конечно. Но сначала кофе, если можно.

— Ох, извини, сейчас. Сливки, сахар?

— Нет, черный, пожалуйста.

— Ну и отлично, потому что сливок и сахара, откровенно говоря, нет. — Женя налил кофе Ане и себе в разнокалиберные чашки. — Яблоки мытые.

Аня впилась зубами в свежий, отдающий медом плод и почувствовала себя гораздо лучше. Значит, она так перебрала вчера, что согласилась ехать с этим юнцом к нему на дачу. Очень разумно. Поступок, достойный настоящей деловой женщины.

Аня тихо улыбалась самой себе. Какой-то непредсказуемый ветер, неудержимый поток занес ее сюда, в незнакомый, полный новых запахов и звуков мир.

— Как же я здесь оказалась? — пробормотала она себе под нос.

— Ты сама попросила увезти тебя куда-нибудь в дальние страны. — Женя придерживался своей забавной манеры разговаривать в нос, которая очень смешила Аню. Все, что он говорил, звучало как пародия.

— И насколько эти страны дальние?

— Часа полтора быстрой езды. Не беспокойся, я отвезу тебя домой, как только ты пожелаешь.

— Ладно. Вымыться здесь можно?

— Конечно, — засуетился Женя, — есть душ, но придется подождать, пока я нагрею воду.

Допив кофе, Аня спустилась на первый этаж просторного деревянного дома и через террасу прошла в небольшую душевую, где обнаружила коллекцию шампуней, бальзамов и гелей, пестрые махровые простыни и розового резинового утенка величиной с настоящего раскормленного гуся, каких держат в сетке на весу ради их разбухшей печени.

Ане забавно было представить, как взрослый мальчик Женя плещется под душем и играет с утенком.

Аня попыталась запереться в душевой, но у нее ничего не вышло.

— Здесь нет замка, — крикнула она в глубину дома.

Женя появился откуда-то из подвала:

— Чего ты боишься? Я художник. И потом, обнаженной я тебя уже видел. Я ведь фотографировал тебя вчера. Не помнишь?

— Что-о? — У Ани перехватило дыхание. Она наморщила лоб. Нет, она не помнила. — Ты воспользовался чужой беспомощностью, негодный мальчишка? — За иронией Аня пыталась скрыть стыд.

— Но я только выполнял твои желания. Тебе не стоит пить, если ты теряешь память.

— Ты прав, художник. Думаю, ты что-то мне подсыпал в бокал с шампанским. Чтобы заманить меня сюда. Полагаю, я должна была вчера чудовищно выглядеть.

— Ты выглядела так, как мне подходит, — успокоил ее Женя и удалился.

Аня прикрыла дверь душевой и повернула один из кранов. Смесителя не было, поэтому ей ничего не оставалось, как принять контрастный душ. Говорят, это полезно для нервной системы.

События прошедшего вечера весьма озадачили Аню. Действительно, алкоголь, или накопившаяся усталость, или мрачные посетители ее аптеки, или просто судьба сыграли с ней странную шутку. Она оказалась в незнакомом месте, с чужим человеком, и при этом ей не хотелось ничего предпринимать. Оставить все как есть. Довериться судьбе. Словно что-то парализовало ее волю.

Душ взбодрил Аню. Она вытерлась насухо и решила посмотреть, что будет дальше. Посмотреть хотя бы, как она получилась на вчерашних снимках.

Аня едва узнала себя на еще непросохших черно-белых фотографиях. Первое, что бросилось ей в глаза, — руки и ноги, скрученные толстой веревкой, неестественные позы модели и бессмысленный взгляд расширенных глаз. Даже не глаз, а темных провалов. Контуры тела размыты, словно снимали в движении. Лица почти не видно за спутанными волосами, но кажется, что черты его искажены ужасом.

— Это что? — произнесла она дрожащим от ярости голосом. — Ты связывал меня.

— Но ты сама попросила. Притащила веревку из сада. Было очень весело. Ты хохотала без умолку.

— А потом?

— А потом начала икать, извини. Я уложил тебя в постель.

Аня отложила снимки.

Все новые и новые сюрпризы поджидали ее. «Это происходит не со мной», — попробовала она уговорить себя, но безуспешно. Кровоподтеки на руках она обнаружила еще в душе, но не придала этому значения. Теперь объяснение нашлось. Может быть, она сходит с ума?

— И что ты собираешься делать с этими снимками?

— Пристрою в какой-нибудь иллюстрированный журнал. Если ты не возражаешь, конечно. Не надо думать, что для меня гонорар важнее самой работы.

Аня отвернулась и произнесла усталым голосом:

— Мне все равно.

Ей было неуютно во влажной простыне, и Женя отыскал для нее старые, но чистые малиновые вельветовые джинсы и толстый пушистый свитер цвета небесной лазури с рыжим кенгуру, вышитым на груди. Джинсы сидели на Ане в обтяжку. Желтый кенгуру улыбался беззубым ртом.

Одежда наводила на мысли об ушедшем лете. О лете, в которое Аня разрывалась между растрепанными нервами Толика, ремонтом в квартире и аптекой. Это лето пахло не морем и цветами, как положено, а перегаром, клеем для обоев и лекарствами, лекарствами…

Аня вспомнила, как Женя шептал ей о полупрозрачных развевающихся одеждах, и обрадовалась — что-то она все-таки помнит из вчерашнего праздника.

Дождь кончился, и выглянуло ослепительное солнце. Несмотря на первый календарный день ноября, воздух был теплым. Тучи рассеялись.