Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [49]

— Ходу, ходу! — Аксель дал коню шенкелей. Обиженно заржав, тот перешел в карьер.

«Двойной груз, — мелькнула непрошеная мысль, — надолго не хватит. Выдохнется. И тогда…»

Мимо промчался кавалерист с перевязанной головой. Перекошенное от ужаса лицо, глаза — каждый размером с куриное яйцо.

Лошадиное ржание позади, а затем крик, оборвавшийся на самой высокой ноте. Аксель был готов биться об заклад: орал мушкетёр, не сумевший совладать с лошадью и выпавший из седла.

— Ходу! — Вытаскивать пистолет, а тем более, целиться с девицей за спиной — та ещё задача.

Выстрел, обжигающие пороховые искры в лицо. Мимо. Всадник, в которого выстрелил Аксель, даже не пошатнулся. И ни на долю не сбавил скорость.

Капитан почувствовал, как на лбу выступили капли холодного пота. Ни одна лошадь и ни один наездник не смогли бы нестись во весь опор через подлесок рядом с дорогой. Ямы, кротовые норы и коренья переломали бы коням ноги.

«Те, кто рубили саблями — мертвы, мертвы, мертвы».

Теперь он видел лопнувшую кожу и трупные пятна. Запёкшуюся кровь. Тянущиеся за конями сизые кишки. Проглядывающие сквозь рваные жупаны рёбра.

Власть зла не ограничивалась ночью. Она была сильнее человеческой воли и доблести. Сильнее дневного света. Сильнее веры в Господа. И у него, у солдата и дворянина не было ничего, чем он мог разогнать беспощадную тьму. Всё, что ему оставалось — это нахлёстывать роняющего пену коня в надежде отсрочить собственную гибель.

Он увидел, как из чащи следом за скачущими мертвецами рвутся гигантские волкоподобные твари. Каждая — с добрую лошадь. Жёлтые клыки, липкий гной, стекающий из пасти, пустые глазницы. Адовы создания двигались крупными прыжками. И не было силы, которая могла бы их остановить. Чего стоит шпага и пистоль, когда разверзается адская бездна?

А затем…

Разбрызгивая вязкую осеннюю грязь, всадники влетели на главную улицу городка. Уютного городка с аккуратными фахверковыми домами и белой кирхой на возвышенности. И тут же растаяли в тумане. Словно ими был дан зарок не переступать некой границы. До поры.

Ко времени, когда взмыленных коней расседлали, развели по стойлам и задали питья и корма, над городком сгустились сумерки.

Аксель оглядел внутренний двор постоялого двора: высота стен и крепкие створки ворот внушали определённую надежду пережить грядущую ночь. Разумеется, если враг не бестелесен.

Семь человек, знающие, с какой стороны браться за меч и мушкет — немалая сила. Семь… Нельзя сказать, что Аксель слишком уж переживал о случившемся со здоровяком-пехотинцем. В конце-то концов, мушкетёр был мутным типом, да и смотрел будто бы с угрозой. С другой стороны, восемь клинков лучше, чем семь. Арифметика, чтоб её. Можно, конечно, вооружить Элке. Аксель болезненно поморщился в ответ на собственную мысль: после бешеной скачки девица всё еще пребывала не в себе. Шла, куда говорили. Стояла там, куда указывали. Смотрела на всё широко раскрытыми глазами и… молчала. Молчание пугало солдат и раздражало Акселя. Догадка, что выжившая горожанка знает нечто, что могло бы объяснить происходящую дьявольщину, казалась правильной.

«Какого ты молчишь? — Аксель грязно выругался про себя. — Что должно случиться, чтобы ты заговорила?»

Вздохнув, Аксель побрел через двор ко входу в гостевой зал.

— И что теперь, а, капитан? — издевательский окрик шотландца застал его у двери. — Нас стало меньше. По лесам кружат мёртвые твари. Есть мысли, как нам выбираться из этой задницы?

Аксель медленно повернулся. Рыжий наёмник стоял у коновязи, вызывающе уперев руки в бока. Очередной вызов? Время было выбрано чертовски неудачно: весь маленький отряд находился на улице.

— Для начала нам стоит пережить ночь. — Аксель сделал несколько шагов вперед, сокращая дистанцию. — Утром придумаем, как быть. Девушка, которую мы спасли, может помочь…

— Помочь? — шотландец издевательски расхохотался. — Полоумная? Или того хуже — ведьма?

— Заткнись! — Аксель успел заметить, как при упоминании Элке все мелко перекрестились. — Она тут ни при чём!

— Ой ли? — рыжий тоже двинулся вперёд. Теперь их разделяло не больше пяти шагов.

«Горские ублюдки мастера кидать железки».

Пять-семь шагов — практически идеальное расстояние…

— Чего ты хочешь, Абелард? — Аксель старался говорить мирно, но скрыть нотки металла удавалось плохо. — Ждёшь от меня решения? У меня его нет. Повторю: переживём ночь — тогда и будем думать, что делать.

— Сначала доживи до этой ночи, дворянчик!

Рыжего выдали глаза. Аксель успел заметить мелькнувшую в зрачках искру до того, как рука шотландца метнулась под полу плаща. Рывок! Короткий пинок в голень. Шпагу из ножен! Удар!

Искра потухла, так и не породив пламя. Наёмник засипел, стараясь втянуть воздух. Затем зашарил руками по горлу, стараясь удержать стремительно вытекающую вместе с кровью жизнь. Жалко, совсем по-детски всхлипнул и подрубленным деревом упал в истоптанную конскими копытами грязь.

Аксель вытер испачканную кровью шпагу о плащ убитого и, не говоря ни слова, медленно пошёл к двери. Спину жгло от взгляда пяти пар глаз, но шестым чувством он понимал: всё, что он сделал — правильно. Теперь солдаты в его руках. По крайней мере, ещё на день. Дальше загадывать глупо.