Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [108]

Костя оцепенел и, как кролик под взглядом удава, не мог пошевельнуться. Тьма вновь ожила. В сторону Кости по земле заструились чёрные ручейки, похожие на щупальца. В голове раздался тихий женский голос.

— Не уходи.

Для Кости это было сигналом. Он встряхнул головой и бросился бежать. Без оглядки, не разбирая дороги и не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Он сам не знал, сколько бежал. Сердце пульсировало где-то в голове, лёгкие горели огнём.

Наконец, Костя вырвался на поляну и застыл, как вкопанный. Он вновь выбежал к дому. Тому самому, в котором лежала мёртвая бабка. Костя замялся, не зная, что делать.

— Не уходи, — раздался голос, и дверь со скрипом отворилась.

— Да пошла ты! — крикнул Костя и снова рванул в лес.

Позади трещали и ломались деревья. Костя бежал и боялся обернуться. Казалось, великан шагал по лесу, сокрушая преграды. А, может, это дом нёсся вслед за Костей?

Внезапно земля ушла из-под ног, и парень кувырком покатился вниз. Пока летел, ударился головой. Наконец, Костя остановился, уткнувшись в ствол поваленного дерева. Изогнутая, сломленная ветка застыла у самого горла, оскалившись белой щепой. Костя судорожно вдохнул, отстранился и посмотрел по сторонам. Он был на дне глубокого оврага, поросшего мелкими кустами и усыпанного палой листвой. Навязчивый прелый запах кружил голову. В овраге было тихо. Тишина царила и наверху, будто погоня причудилась Косте. Он попытался встать и скривился от боли в голове. Видимо, хорошо приложился при падении. В глазах двоилось.

Сзади раздался шорох, и Костя обернулся, едва снова не упав. Метрах в двадцати стоял человек. Костя всхлипнул. Это был Вован. Живой. Ну конечно же. Всё привиделось. Костя шагнул навстречу и замер. Нет, не привиделось. Вован стоял по пояс обнажённый, а тело его было слеплено из кровоточащих кусков плоти, плохо подогнанных друг другу. Вован протянул руку и захрипел.

— Не уходи… не бросай меня.

Костя медленно отступал назад. Нет, это не Вован. Это всё проклятая ведьма.

— Не уходи…

От щеки Вована отпал кусок кожи, затем сползло пол-лица.

— Не уходи, — хрипел распадающийся на куски Вован.

Костя отступал, с ужасом глядя на груду подрагивающих человеческих останков оставшихся от Вована, пока спиной не упёрся во что-то. Медленно обернувшись, Костя замер. Жуткая фигура из сна, метра два с половиной в высоту, сделанная из грубо обтёсанного камня. Пародия на матрёшку. Грушевидное тело с массивной грудью, которую поддерживали каменные руки. Безносая голова с тремя отверстиями — двумя поменьше — глазами, и большим — видимо, ртом. Статую оплетали, как плющом, мелкие корни деревьев, она казалась монолитом, вросшим в овраг. Хотя Костя мог поклясться, что её здесь не было минуту назад.

Костя заворожённо смотрел на изваяние — из глаз статуи полилась чёрная жижа. Сначала тонкой струйкой, слезами. Потом поток стал больше. Чернота лилась на каменную грудь и капала на листву. Костя опустил взгляд — мелкие корешки, извиваясь словно живые, оплетали ботинки. Парень вскрикнул и побежал. Он карабкался на склон оврага, ощущая спиной прожигающий взгляд. Сердце рвалось из груди. Костя думал, что вот сейчас статуя схватит его и раздавит каменной лапой. Но овраг отпустил его.

Парень бежал без оглядки, спотыкался, падал, не замечая ссадин. Бежал подальше от этого кошмара. Казалось, конца не будет лесу. Преследования не было, но остановиться Костя не мог. «Не отпустит она», — вспоминал он слова Вована. «Нет! Ни хрена!» — молотом стучало в висках. Пока он бежит — не возьмёт его лесная тварь.

Лес расступился, и перед Костей раскинулся широкий луг, покрытый травяными кочками и россыпью зеркальных луж. Болото!

Костя несмело ступил на траву. Почва под ней была мягкая, но вполне держала человека. Метров через сто болото переходило в редкий лесок. Выбора не было. И Костя побежал.

Старался прыгать с кочки на кочку, часто оступался, но глубже, чем по щиколотку, не проваливался. Осмелев, Костя прибавил шагу, даже как-то повеселел. Тучи разошлись, пропустив свет солнца.

Оступившись на сырой кочке, Костя с размаху рухнул на живот, пропахав носом траву. Когда поднялся, увидел метрах в двадцати возвышающийся каменный островок. Парень застыл на четвереньках.

— Не отпустит, — шептали голоса в голове.

Костя оглянулся. Сзади мрачной стеной высился лес, и туда парень совсем не хотел возвращаться. Надо пробираться. Ведь совсем немного осталось до края болота. Вдруг глаз уловил движение. Между деревьев мелькали тени. Чёрные, приземистые, со сверкающими глазами. Волки. Кажется, Иваныч говорил, что волки летом не трогают.

Послышался вой. Точно — волки. Тени остановились, сбившись чёрной массой у края болота. Костя махнул на волков рукой.

— Пошли, твари. Вас ещё, сука, не хватало.

И тут тени стали подниматься. Фигуры вытянулись и теперь напоминали человеческие, только руки свисали почти до земли и глаза светились белыми дырами.

Костя рванул к островку. Трава под ногами расступилась, и черная жижа с чавканьем ухватила за кроссовки. Он попытался выбраться, но провалился ещё глубже. Грязь шевельнулась, и Костя мог поклясться, что увидел человеческую руку со сползающей чёрной плотью, тянущуюся к нему. Парень подался назад, и болотная жижа неохотно отпустила. Ещё рывок — и Костя вновь выполз на остров.