Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [106]

— Вот тебе и мумия, археолог, — прошептал Костя.

Оцепенение Вована длилось недолго. Он достал смартфон и сфотографировал мумию.

— Прикинь, Костей. Трупак сушёный, — восхищённо заговорил он. — Вот приключение. Походу, бабка давно померла. Гляди, сколько пыли на ней. Слышь, Костей? Сфоткай меня с ней.

— Ты чего?

— А, чего? Прикольно. Домой приеду, фотки в интернет выложу. Давай.

— Да хорош тебе.

— Чего?

— Я не знаю. С мертвецом… глум какой-то.

— Да иди ты, — пробурчал Вован

Он припал на колено перед лавкой, головой почти коснувшись спутанных волос мумии.

— Улыбнись, моя любовь, — пропел Вован, вытягивая руку со смартфоном.

Костя вздрогнул от пробежавших по спине мурашек. Представилось, что сейчас высушенная старуха повернёт голову и растянет серые губы в страшной улыбке.

— Хорош тебе, Вован, — он пытался урезонить позирующего друга. Тот явно заигрался. Внезапно у Кости возникло желание ударить Вована. Чтобы он успокоился, чтобы отошёл от неё… чтобы не смел…

Костя потряс головой, прогоняя наваждение.

— Прекрати, Вован, не лезь к ней. А то мало ли… трупный яд какой.

Неожиданно Вован замер, вглядываясь на скрещённые пальцы мёртвой хозяйки дома.

— Смотри, у неё чего-то в руках, — и полез пальцем выковыривать это «что-то».

Костю охватила паника.

— Не надо, Вован. Слышишь? — Костя поймал себя на мысли, что сам хочет… сам должен достать…

— Не ссы, Костей. Гляди, — Вован подбросил на ладони грубо сделанный перстень мутно-жёлтого цвета в зелёных пятнах.

— Брось, — у Кости при взгляде на перстень пересохло во рту. Он где-то его уже видел. — Это же не золото.

— Да понятно. Латунь, наверное. Гляди, из гайки латунной выточили.

— Ладно, — махнул рукой Костя. — Закончил селфи. Пошли отсюда, а то от пыли горло першит.

— А ты знаешь, что пыль на шестьдесят процентов состоит из отслоившейся человеческой кожи? Мы дышим бабкой, Костян.

— Иди в жопу, — раздражённо отмахнулся Костя, с опаской поглядывая на перстень.

***

Дальше шли бодрее, хотя Вован то и дело оглядывался и прислушивался.

— Ты чего? — спросил Костя.

— Да так. Шорохи какие-то. Не слышишь, что ли?

— Нет.

— Прикинь, Костей, перстень с пальца не снимается, — растерянно проговорил Вован, показывая безымянный палец.

— Ты зачем его надел, придурок?

— Не знаю. Машинально.

— Точно — придурок. С трупа снял и на себя напялил. В город придём, в полицию надо заявить. Мало ли, может, убил кто бабулю. Так что перстенёк лучше закинуть.

— Не снимается, сука. Нахрена в полицию? До нас бабка лежала и после полежит. Другой кто-нибудь найдёт и заявит.

Вован резко обернулся.

— Слышал?

— Чего?

— Кричал кто-то. Хорош прикалываться. Серьёзно — не слышал?

— Слышь, Вован. Тебя, походу, глючит. Плесени бабкиной надышался.

— Да? — встревоженно проговорил он. — Костей, помоги перстень снять. Чего-то я очкую.

Но все попытки избавиться от перстня потерпели неудачу. Он как будто въелся в палец.

— Вован, давай так. До города доберёмся, а там перепилим или перекусим перстень. Чего время терять? В полевых условиях нихрена не получится. Потерпишь?

Вован кивнул. Но дальше стало хуже. Парень отставал, спотыкался, и это мало походило на простой испуг. Вован обливался потом, хотя было совсем не жарко.

— Слышь, Костей. Погоди. У меня палец болит. Слышь, правда, жжёт будто, — хныкал он.

— Успокойся. Это мы натёрли, пока снять пытались, — ответил Костя, сам себе не очень веря.

Он остановился и ещё раз посмотрел на палец Вована. Кожа под пальцем почернела, и чернота поползла в стороны мелкими прожилками. Вован часто моргал, вытирая со лба пот.

— Костей, у меня в глазах мутняк какой-то. Может, отравленный перстень? А? — парень тяжело дышал. — Или радиоактивный. Бабка то от него, наверно, и померла… Не кричи… Не кричи на меня! — вдруг заорал он.

— Да, я молчу, Вован.

— А-а-а! — Вован заткнул уши и повалился на колени. — Не ори, сука!

Внезапно он замер и огляделся, как будто пришёл в себя.

— Кончилось всё, — прошептал он. — Отпустило. Костей. Это бабка всё. Это она кричит. Назад меня зовёт.

— Хорош, Вован. Чего несёшь?

— Не, правда. Я его перстень надел… Ну, которого она любила… Нельзя было. Снять его надо, а то не отпустит ведьма. Не отпустит.

— Отпустит. Тут херня осталось идти.

Вован словно не слышал. Он мелко дрожал и шарил рукой в рюкзаке.

— О, нашёл, — парень держал в руке складной нож. — Поможешь мне, Костей? Подрезать кожу надо на пальце и тогда снимется… подрезать надо.

Костя растерялся, глядя на друга круглыми глазами.

— У тебя чего, сука, крыша поехала?! Кого подрезать? Я говорю, скоро доберёмся и снимем перстень.

— Я не дойду, — жалобно проговорил Вован.

Костя никогда не видел друга таким испуганным и жалким.

— Отдай нож! — он бросился к Вовану, но тот прижал руку к груди.

С трудом Костя вырвал у него нож и, мгновение подумав, забросил в кусты.

— Успокойся, придурок.

Вован хныкая, ползал по земле, скуля и разгребая палые листья.

— Она в голове меня зовёт. Страшным голосом. В лесу воет.

— Всё, привал. Вован, сейчас погреемся, отдохнём и дальше решим, что делать.

Парень затравленно смотрел на друга и дрожал. Костя вздохнул, вспоминая, что же это за перстень такой. На мгновение в памяти проскользнуло заплаканное лицо девушки.