Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [105]

— Под ноги погляди.

Костя опустил взгляд. У самых ног, почти утонув во мху, лежала ржавая полоса рельсы.

— Пришли, дедуля. Хорош бурчать, — повеселел Вован.

— Да пошёл ты.

Дорожное полотно оказалось зарощено мелкими деревцами и, видимо, этой дорогой не пользовались много лет. Шпал не было видно, да и рельсы местами засыпало землёй.

— Ну и куда теперь? — устало проговорил Костя.

— Давай отдохнём и двинем дальше. — Вован улыбался. — Я говорил, что выведу.

Костя скрипнул зубами. Он злился на друга и нехотя признавал его правоту.

Костёр с трудом, но развели и, наскоро перекусив консервами, устроились на отдых. Спальники бросили прямо на рельсы. От усталости не хотелось заморачиваться с вырубкой поросли, а там место оказалось более-менее чистое.

Костя поёжился. В памяти пронеслись смутные отголоски сна: волки гнали его по лесу. Он выбивался из сил. Бежал навстречу окровавленным клыкам, таящимися в берлоге. Но что-то более страшное ворочалось за этой болью. То, что он забыл…

Костерок трещал, рядом бубнил Вован, и это навевало дремоту.

— Не уходи. Останься, — протяжный голос звал обратно. Она плакала.

— Не уходи, — туманом растаял голос, а он, немного помедлив, зашагал под свод тёмного леса, похожего на огромную пасть, оскалившуюся сухими ветвями.

Резкий звон вырвал его из сна. Костя открыл глаза и сразу схватился за телефон, но тот молчал. Звук не утихал. Металлический гул вибрировал под спальным мешком. Рельсы! Вован дремал рядом, сунув ноги почти в самый костёр.

— Вован. Вован, просыпайся.

— Чего? Куда вставать?

— Ты звон слышал?

Парень сонно поморгал глазами.

— Где?

— В голове! Просыпайся.

— Всё, всё. Не ори.

И тут — снова удар по рельсам. Костя выругался.

— Откуда звенело? — спросил Вован.

— Да, хрен его знает.

Вован прислонил руку к рельсе, когда снова раздался удар. Вован отпрыгнул, но Костя уже не смотрел на него, сверлил взглядом заросли на дорожном полотне.

— Оттуда звук, — сказал он, указывая пальцем в сторону.

— Ну, вот — нам туда, — с настороженностью сказал Вован. — Посмотрим. Может, там церковь какая?

— Прихожан из леса зазывают, — Костя усмехнулся. — Слышь? А может, это Иваныч нас ищет? По следам прошёл. Он же следопыт, а?

Эта мысль показалась Косте вполне реальной.

— Может, ему в ответ постучим?

— Чем?

Вован пошарил вокруг взглядом.

— Ложкой, — нашёлся он.

— Лбом постучи. Услышит он твою ложку, — огрызнулся Костя. — Давай быстрее собираться, пока он не ушёл.

***

Бежали быстро, огибая деревца и не замечая мелких веток, цепляющихся за рюкзаки и одежду. Костя чуть отстал от длинноногого Вована. Отвлекшись, с разбегу влепился в рюкзак друга, застывшего столбом.

Перед ними стоял покосившийся столб с перемычкой, к которой цепью был приделан кусок рельсы. Столб накренился, выворотив основание из сырой земли, и висящая рельса касалась железной дороги.

— Вот тебе и Иваныч, — пробормотал Вован. — Ветром, наверное, рельсу шатало.

Костя подозрительно прислушался.

— Нет ветра.

Вован оттянул висячую железяку и отпустил. Она со звоном врезалась в рельсу.

— Во, понял? — сказал Вован и вдруг заорал. — Лю-юди! Мы здесь!

— Ты чего орёшь?

— Ну, кто-то же стучал. Она, падла, тяжёлая. Сама не могла.

— Кабан жопой потёрся.

Вован усмехнулся.

— Костян, глянь! Дом за деревьями.

Костя пригляделся. Действительно, среди серых сухих стволов притулился такой же серый покосившийся дом.

— …Не уходи…

Костя поморщился и потёр воображаемые шрамы на груди.

— Пойдём, посмотрим? — предложил Вован, и Костя растерянно кивнул.

Вблизи домик походил на заброшенный сарай. Сгнившее крыльцо, оторванные ставни, стёкла окон покрыты мутным бурым налётом. Костя потянул скрипучую дверь и застыл на пороге.

— Погоди, сейчас посвечу, — сказал Вован, зажигая фонарик на телефоне.

Рассеянный луч скользнул по дальней стене, осветил сундук с дырой в крышке, ворох сена в углу и пучки осыпавшихся трав под потолком.

— Чулан, — многозначительно протянул Вован и шагнул внутрь.

Костя последовал за ним. Следующая дверь открылась хуже. Парням пришлось попотеть, прежде чем они попали в дом. Комната была довольно светлой и, на удивление, сухой. Четверть комнаты занимала печь. У окна стоял массивный стол, покрытый слоем пыли. Вообще пылью было затянуто всё, даже паутина, обильно свисающая по углам.

— Походу, старинный домик, — сказал Вован и, оставляя следы на полу, пошёл в угол.

— Чего ищешь? — спросил Костя, видя, как друг начал шарить под потолком, обдирая пыльную бахрому.

— Может, иконы старые остались. Прикинь, чего-нибудь такое найти.

— Ну да. Обшарили уж давно всё. Белку сушёную найдёшь, а не иконы старинные.

— Да мало ли? Слышь, Костей, а золото? Золото же может быть?

— Ага, сокровища Али Бабы.

— Обломщик ты, — проворчал Вован. — Не даёшь в археолога поиграть… Твою мать!

От крика Вована сердце у Кости ёкнуло. Оправившись, хотел дать ему подзатыльник. Вован частенько так неожиданно пугал. Ребёнок великорослый. Но в этот раз Вован, кажется, не шутил. У печки на неширокой лавке валялась груда тряпья. Так из-за обилия пыли показалось. На лавке лежало иссушенное тело женщины, серое, в полуистлевшем платье, со скрещёнными на груди руками.