Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [104]

***

«…Мы — пустота, — стонали голоса. — Мы — никто…»

— Мы — пустота, — вторил он им. — Никто.

Он был пустотой. Его не осталось. Ему было плохо и одиноко. Он смотрел отовсюду сразу и видел округлое дно ямы, заваленное тряпьём. На тряпье лежал голый человек. Словно почувствовав его взгляд, человек поднялся. Это был он, но… другой. Другой Лёха потянулся и начал надевать разбросанную одежду. Затем ловко подпрыгнул и уцепился за скобы. Перед тем, как карабкаться наверх, обернулся. Злой взгляд, холодный. Другой Лёха уползал вверх на свет. Лёха знал, зачем. Твари мало его тела, она хочет его жизнь. Она заберёт его Ритку. Нет! Ритка не такая, как Лёха!

«Мы — пустота», — выли голоса.

— …Пустота, — повторил Лёха, забывая, о чём думал.

Не покидай!

Наст скрипел под ногами. Он бежал через лес, минуя поваленные деревья, засыпанные снегом. Его била дрожь от воя чёрной своры, идущей следом. Внезапно снег просел, и он рухнул вниз, зависнув на локтях. В нос пахнуло спёртым, звериным смрадом… Когти, зубы, разбуженная ярость, крошащая снежные стены, окрашивая их в цвет крови.

— Стой, — раздался женский тихий, но властный голос, и смерть в зверином обличье отступила…

***

Костя вскрикнул и проснулся. Боль в разорванной груди, ещё мгновение назад такая настоящая, таяла с остатками сна. Подождав, когда сердцебиение успокоится, Костя стал выбираться из спального мешка. Спальник Вована пустовал. Не было и Иваныча. Костёр догорел, угли подёрнулись пеплом. Было светло, хотя серое покрывало облаков скрывало солнце.

Поёжившись от утренней прохлады, Костя потянулся и огляделся. Всё-таки, здесь хорошо. В конце концов, когда он ещё сможет вот так, вдали от городской суеты насладиться красотами нетронутой природы? Костя усмехнулся. Вот ведь как. Сегодня наслаждаешься, а послезавтра — контракт заключать о заготовке этого самого леса.

Костя до последнего сомневался, ехать сюда или нет, но Вован уговорил. Хотя Вован давно не подросток, у Кости язык не поворачивался его Владимиром Геннадьевичем называть. Несмотря на бесшабашность, имел тот влияние на друга. С самого детства — в какие только неприятности не втягивал.

У Вована отец занимался производством мебели и решил дать сыну-балбесу шанс себя проявить, договориться о поставке сырья. Вован же решил оставить без хлеба посредников и отправился к чёрту на кулички сам. Костя до сих пор не мог понять, как согласился на уговоры. Ведь он без города дышать не мог, а тут — тайга.

Из темноты выскользнула огромная ветвистая фигура. Вован, кряхтя, уронил возле костра чуть ли не полдерева.

— Проснулся, Костян. А я тут дрова заготавливаю. Замёрз ночью, как собака. Иваныч куда-то пропал. Может, на охоту ушёл?

— Ты хоть на помощь позвал бы, — расслабленно проговорил Костя, хотя идти явно никуда не хотел.

— Да, ну, — отмахнулся Вован. — Ты и так полночи стонал и вскрикивал. Приснилось чего?

Костя растерянно дотронулся до груди.

— Да, так — кошмар какой-то. К медведю в берлогу провалился. Здоровый такой… Я в цирке маленьких видел.

Вован усмехнулся.

— Это ты свежим воздухом передышал, и сны природные стали сниться. — Парень кинул мелких веток на костровище и попытался их поджечь зажигалкой, но только пальцы припалил. В сердцах пнув ветки, заорал в сторону леса:

— Иваныч! Ты где? — и, послушав, как умолкает эхо, тихо добавил. — Жрать охота.

— Куда он делся? — спросил Костя, тоже пытаясь запалить костёр. — Ты, может, ему чего с пьяни вчера сказал?

— Чего сразу я?.. Вроде, нет. Вроде, мужик нормальный.

Костя вздохнул. Действительно, пока утрясалась бумажная волокита, он думал, что от скуки сдохнет в этом городишке. А когда сидели в кафе, Вован приволок с улицы мужика. Этакий мужичок-лесовичок лет шестидесяти. Коренастый, борода окладистая с проседью. Это и был Иваныч, егерь местный. Выпил, разговорился. Простой и незатейливый человек оказался. Смешно озирался, морщился, говорил, к лесу привык. В городе запах неприятный. Иваныч обещал все красоты таёжные показать. Ну и дичи настрелять, естественно. Так и забрели в лес.

Что Костя не только пить толком не умеет, но и охотник никудышный, он и сам понял сразу. Однако Иваныч старательно водил горе-туристов по лесу. Вован балагурил, выёживался перед егерем, показывая себя бывалым охотником, но тот только посмеивался в бороду. Нормальный мужик. А тут — раз! — и пропал.

***

— С-сука! — в тысячный раз выругался Костя.

Это касалось всего — и ситуации, и промокших ног, но в первую очередь — Вована.

— Хорош бурчать. Минут через двадцать до железки дойдём.

— Ты это час назад говорил.

Костя недовольно сопел и топал по влажному мху. Прождав Иваныча до полудня, Вован засобирался в дорогу, уверив Костю, что помнит путь по старой карте, что у егеря была. До железной дороги добраться — а там и до города недалеко. И, не найдя никакой железки, Костя уже жалел, что повёлся на уговоры друга. Телефон в этих дебрях не ловил, на чью-то помощь можно было не надеяться.

— Слышь, ты, путешественник! — Костя остановился. — Поворачиваем, наверное, назад. На хрен заблудимся. Подождём Иваныча.

— Костей, — тихо проговорил Вован.

— Чего — Костей?