Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [107]

— Не уходи.

Не могла крыша у Вована так резко съехать. Скулит, как побитая собака, озирается по сторонам.

Костёр в этот раз разгорелся мгновенно. Костя присел у дерева, прижав к себе трясущегося друга. Тот шмыгал носом, но, по крайней мере, молчал. Усталость разливалась по телу вместе с теплом, и Костя на мгновение закрыл глаза.

Голос, похожий на рокот. Древний язык гремел у подножия гранитного идола. Огромный каменный рот, забитый землёй, требовал пищи. А в провалах глаз кипела тьма. Каменная Мама…

Костя дёрнулся и проснулся. Вована рядом не было. Костёр почти догорел. И тут совсем рядом закричал Вован. Костя бросился на голос. Вован сидел метрах в десяти у большого дерева.

— Что случилось? — крикнул Костя, но тут же отшатнулся.

Вован, засунув палец с кольцом себе в рот, яростно жевал его, пуская кровавые пузыри. Он поднял безумный взгляд на Костю, тому стало страшно.

— Вова, успокойся, — как можно сдержанней проговорил он. — Ты просто заболел. Пойдём… в больницу, к врачам. Слышишь, Вован? Всё пройдёт. Ты перестань палец… жевать.

Раздался хруст, и Вован, вздрагивая, вытащил висящий на куске кожи палец изо рта. Костя побледнел. Он до жути боялся вида крови. Вован, закусив губу, оторвал совсем палец и выронил его на землю.

— Всё, Костей… всё. Отвязался я от ведьмы.

Он прижал покалеченную руку к груди, и кровь капельками стекала по куртке на серую листву.

— Сдохла, тварь, и меня к себе утащить хотела. Пусть, сука, палец себе забирает.

Костя, не веря глазам, переводил взгляд с оторванного пальца на ухмыляющегося окровавленными зубами друга и не мог поверить в происходящее. Во что превратилась их прогулка по лесу? Что Костя теперь отцу Вована скажет? Может, пришить назад можно палец? Костя, не слушая бормотание друга, достал платок из кармана и несмело нагнулся за валяющимся пальцем.

— Не трогай! — заорал Вован.

Крик потонул в диком рёве, вспыхнувшем в голове Кости. Звуки стонущего леса и воя зверей на мгновение затмили собой всё. Косте показалось, что он сейчас потеряет сознание от резкой боли. Будто палец, лежащий на ладони, воткнулся в мозг и червем извивался в нём. Секунда — и наступила тишина. Неожиданная, звенящая. Рядом, пытаясь подняться с земли, с искажённым лицом беззвучно шевелил губами Вован. Сквозь тишину пробивался далёкий крик, постепенно набирающий силу.

— Выброси его… Костей, выброси!

Костя растерянно посмотрел на палец и, словно опомнившись, размахнулся и забросил его в лес. Сразу стало всё на свои места. Оцепенение прошло. Вован тяжело дышал, пытаясь зажать льющуюся с руки кровь.

— Вован, что ты наделал? — хрипло проговорил Костя, сдерживая тошноту.

— Всё, Костя… всё. Не достанет теперь меня ведьма. Пусть себе другого жениха ищет. Нет перстня. Нет, сука! — крикнул он и заплакал, глядя на покалеченную руку.

— Что ты наделал?

И вдруг Вован закричал. Страшно и как-то визгливо. Он прижал здоровую руку к лицу, между пальцев хлынула кровь. На Костю обрушилась паника. Он не знал, что делать. Что опять с собой сотворил друг? Когда Вован убрал руку, Костя покачнулся. На месте правого глаза зияла кровавая рана. Костю скрутило пополам. Его вырвало на листву и он, стоя на коленях, тупо смотрел на свою блевотину. В рвотной массе лежал глаз. Костя поднял взгляд на воющего Вована, и тот снова дико заревел. Сквозь застилающую глаза пелену слёз Костя видел, как вокруг друга металась чёрная тень. Мгновение — и у Вована исчезла нижняя губа, обнажив окровавленные зубы. Костю снова стошнило, и он с ужасом увидел перед собой в лужице крови куски кожи. Крик Вована перешёл в булькающий стон — и с новой порцией рвоты перед Костей оказался язык. Парня как прорвало. Нескончаемый поток кровавой блевотины хлынул изо рта. Костя давился, с трудом выталкивая из себя новые и новые куски. Сквозь слёзы он уже не смотрел на внезапно утихшего Вована. Задыхаясь, Костя отползал от растущей кровавой кучи. И когда уже почти потерял сознание, всё прекратилось. Костя лежал на земле, с трудом дыша и размазывая кровь по лицу. Во рту стоял солоновато-кислый привкус.

Парень поднял голову и посмотрел на лежащего Вована. Тот завалился за дерево и только ноги в изорванных джинсах торчали из-за ствола. Костя потряс головой. Бред. Видимо, он тоже перстнем отравился. Так не бывает. Глюки.

— Вован, — тихо позвал он, медленно подходя к дереву.

Костя зажмурился и, стиснув зубы, опустился на землю, когда увидел, что осталось от его друга. В густой тени дерева лежало освежеванное человеческое тело. Кожи не было, а сквозь вырванные куски мяса белели кости. Клочья одежды, разбросанные кругом, пропитались кровью и походили на лохмотья плоти. Глубоко вдохнув, Костя открыл глаза и отполз в сторону. Его колотило, мысли путались, сознание отказывалось принимать происходящее.

— Это медведь, — прошептал Костя. — Медведь… я не при чём.

Вкус крови во рту сводил с ума. «Бред какой-то», — думал Костя. Как его могло вырвать мясом, если он его не… ел?

Послышался шорох, и у Кости зашевелились волосы на голове. Тень дерева, в которой лежали останки Вована, сгустилась, почернела. Она двигалась, постепенно закрывая мраком лежащее тело. Тень на мгновение замерла. Тело шевельнулось, и Костя в ужасе попятился. Резкий рывок — и Вован исчез, оставив в земле борозды от ног, будто его втянули на верёвке. Секунда тишины, а затем раздался хруст.