Непрерывность - [88]

К л е н о в. С проектной документацией закончено, скоро начнется строительство. Теперь уже по максимальной мощности установка пойдет. На четыреста тысяч в год.

Л е н а. Где?

К л е н о в. Первую решили у нас. И условия для этого есть, и мне легче будет контролировать.

Л е н а. В институте на лекциях по технологии нам все уши прогудели — Кленов, Кленов, установка Кленова, перетоки Кленова, противоток Кленова. Не зазнался?

К л е н о в. Послушай, Лена, о чем мы говорим? За три года мы виделись один час. О чем мы говорим?

Л е н а. Говорим о том, о чем говорится.

К л е н о в. И тебя это устраивает?

Л е н а. А я реалистка, усвоила — что есть, за то и спасибо.

К л е н о в. Я чувствовал какую-то отчужденность. Куда-то меня не пускали. Куда?.. Лена…

Л е н а. Что?

К л е н о в. Лена!..

Л е н а. Что? Ну что ты?

К л е н о в. Лена!

Л е н а. Да что с тобой?

К л е н о в. Просто я пытаюсь до тебя докричаться. А ты не слышишь.

Л е н а. Слышу. Я очень даже хорошо слышу. Но не надо так. Три года — это не шутка, Вася.

К л е н о в. Да, не шутка.

Л е н а. Я кое от чего отвыкла.

К л е н о в. Если готова привыкнуть опять, это не страшно. Как?

Л е н а. Я еще не знаю, Вася.

К л е н о в. Поэтому ты и не объявилась, как приехала, да?

Л е н а. Я, по-твоему, трусиха?

К л е н о в. Раньше не была. Но ты же сама говоришь — три года.

Л е н а. Ничего. И теперь не стала. В жизни б не стала прятаться.

К л е н о в. А что же тогда?

Л е н а. Ну… отоспаться хотела, все такое, да и вообще… неважно как-то себя чувствую. Правда.

К л е н о в. Ты заболела?

Л е н а. Не то чтоб… Так, знаешь, простыла, наверное.

К л е н о в. А врач?

Л е н а. Ну вот еще! Сама отлежалась.

К л е н о в. А ты уверена?..

Л е н а. Хватит об этом, Вася, ей-богу! Я потому и говорить не хотела, зная тебя, — еще и за лекарством побежишь! Все меняется на свете, кроме Кленова.

Появляется  К а т я.

А! Вот, между прочим, твоя, Вася, робкая — в стороне и молча — поклонница. За неимением твоего портрета повесила в изголовье схему твоей установки.

К а т я. Как не стыдно! Какая ты!.. (Хочет уйти.)

Л е н а. Катька, перестань, глупенькая! Иди лучше сюда, познакомься. Василий Андреевич Кленов. Екатерина Рюмина, выпускница средней школы.

К л е н о в. Очень приятно. Чем решили заняться?

К а т я. Я…

Л е н а. У Кати жизнь на ближайшие тридцать — сорок лет определена — работать с тобой. Возьмешь?

К а т я. Ну зачем ты?

Л е н а. Разве не правда? Учти, Кленов может простить все что угодно, кроме лжи.

К л е н о в. Вы хотите работать у меня, Катя?

К а т я. Да.

К л е н о в. А почему? Вы знаете, чем мы занимаемся?

К а т я. Да.

К л е н о в. Вы знаете, как это трудно — смены и так далеко?

К а т я. Да.

Л е н а. Ну чем не признание в любви?

К а т я. Я тебе никогда этого не прощу!

К л е н о в. Не надо сердиться, Катя. Скажите… Вы знаете, что у меня работают практически одни мужчины. Это трудно, в самом деле трудно и довольно опасно.

К а т я. Лена же работала — и ничего?

К л е н о в. Лена работала, и еще кое-кто работает, но…

Л е н а. Вася, ты ее не знаешь, она же как репей. Пусть попробует. А девчонка она здоровая. Пусть попробует, раз хочет.

К л е н о в. Нет, ради бога, мне нужны со средней школой. Приходите.

К а т я. Спасибо. Большое вам спасибо, Василий Андреевич! Вот увидите, я вас никогда не подведу.

К л е н о в. Договорились. Жду…

Появляется  Р ю м и н а.

Р ю м и н а. Ага! Уже всей компанией!

К л е н о в. Здравствуйте, Полина Ивановна.

Р ю м и н а. Я с вами вроде однажды договорилась, Василий Андреич? Или вам мало?

Л е н а. О чем ты?

Р ю м и н а. Они знают, о чем.

Л е н а. А все же?

Р ю м и н а. Чтоб не ходили сюда, вот о чем. Нечего им у нас делать! Зарплаты у нас разные, и нечего!

К а т я. Мама, как ты!..

Р ю м и н а. Не суйся, не твоего ума дело! (Кленову.) Мне даром еще никто ничего не давал, ясно вам? А вы все лезете! Зачем? Что на этот раз? Может, машину нам подарить собрались или, может, дом новый, а?

К а т я. Какой позор, боже мой!

Л е н а. Между прочим, мама, Василий Андреевич вот только что взял к себе на работу Катю, о чем Катя и мечтать не смела.

Р ю м и н а. Сперва одну сманил не знамо на что, а теперь и за Катьку принялся?

К а т я. Мама!

Р ю м и н а. Катька моя, понятно? Эту сманили — разбирайтесь теперь, а Катька моя, не отдам! Пошли, Катерина! И упаси вас господь еще сюда сунуться! Я кому сказала, Катерина? Пошли!.. (Берет за руку Катю и силой уводит ее за собой.)

К л е н о в. Что я ей сделал, Лена? Почему она так?

Л е н а. Мама гордая, Вася. Ей нелегко всегда было, а она гордая.

К л е н о в. Но почему она меня-то объектом избрала?

Л е н а. Ты любишь афоризмы, вот тебе еще один: бедность — это необходимость многое не видеть и не слышать. Ясно?

К л е н о в. Да.

Л е н а. А мама не хочет этого, вот и все. Извини, я пойду к ним. Мы с тобой еще наговоримся. Практика полтора месяца. Наговоримся. А насчет Кати не думай, завтра же придет. Ты ее еще не знаешь… (Уходит.)

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Устал?

К л е н о в. Да.

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Надолго?

К л е н о в. Не знаю.

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Главное — чтобы не навсегда. Самое страшное — устать навсегда.